– Да так… Ерунда все это, – отмахнулась она.
– И почему мне кажется, что ты мне что-то не договариваешь?
– Тебе просто кажется, милая, – улыбнулась мама, не желая продолжать неудобный для нее разговор.
Вообще, подобное было не в первый раз. Порой у мамы в адрес бабушки вырывались странные фразы, но она тут же одергивала себя и меняла тему. Когда бабушка была жива, мы бывали здесь не часто: один-два раза в год от силы, да и то приезжали на пару часов. В основном она сама приезжала к нам в гости. Так что о ее жизни в деревне я практически ничего не знала, да и слишком мала была, чтобы ею интересоваться.
– Ладно. Идем дом осматривать, не стала я пытать. Захочет и сама все расскажет.
Старые перекошенные половицы скрипели от каждого нашего шага. Затхлый воздух давно не проветриваемого помещения заполнил нос, мешая нормально дышать. Повсюду нависали полуистлевшие пучки сушеной травы, увитые лентами паутин. Странно, что эти травяные заготовки еще мыши не съели. Толстый слой пыли покрывал все поверхности, окутывая серым саваном.
Не надеясь на какой-то успех, щелкнула включатель. На удивление старая советская лампочка под самым потолком несколько раз тревожно мигнула и загорелась тусклым желтым светом. Правда от нее не было особого толка.
– Ну вот. Тут даже электричество еще есть. Странно конечно, что за столько лет его не отрезали, – весело произнесла я, радуясь словно ребенок. – Если бы тут еще газ оказался, то это бы был предел моих мечтаний.
– Ага, надейся, как же! – убила на корню все мои надежды мама. – У нее отродясь газа не было, все по старинке с русской печью возилась.
– Эх, жаль, конечно… Ну ничего, это мы решим. Не думаю, что топить печку слишком уж сложно, – оптимистично заявила я, осмотревшись по сторонам.
Одна небольшая комнатка, в углу которой красовалась большая русская печка, маленькие приземистые оконца, низкие потолки. Да, к такому я в городе не привыкла. Но деваться мне некуда. Ели я не перееду сюда, то об операции можно забыть навсегда, а значит и о нормальной жизни тоже.
– Может все же передумаешь? – с надеждой в голосе попыталась отговорить меня родительница.
– Не-а! Мне здесь нравится, – соврала я ей. – Так что пакую свои вещи и перебираюсь.
– И что мне с тобой делать? – тяжело вздохнула мама, признавая свое поражение.