– А, ещё лучше!! Значит, ты сам тянешь с защитой! Не хочешь ни на минуту подумать о семье, сидишь на шее у тестя. Квартиру вот нам оставили, тебе ни о чем не надо думать, только чуть больше денег зарабатывать, а ты и этого не хочешь!
– Подожди ещё немного, я закончу, разберусь вот, и напишу. Мне и самому хочется скорее.
Тут Дима сильно кривил душой, разобраться ему действительно хотелось, а вот засесть за диссертацию нет.
– Посмотри, Валерка твой уже давно кандидат наук
– Не давно, а всего-то год назад защитился…
– А Пронин? А эта бездарь Машка?
– Машка вовсе не бездарь…
– Да если бы я не отстала с Мишкой, я тоже бы уже защитилась. Нашего сына растила.
– Да никто и не сомневается, что ты ещё и защитишься.
– Я-то да, а ты вот…
– Не желаю больше говорить в таком тоне.
Дима резко утопил ложку в борще, брызги взлетели, опустились на белоснежную скатерть, оставили на ней розовые пятна.
При виде пятен, Виолетта взвилась, как норовистая лошадь после удара хлыстом.
– Что ты себе позволяешь?! Ты эту скатерть не стирал, не гладил…
– Я не требую, чтобы ты это делала, меня вполне устроила бы и клеенка.
– Тебя, да, а меня нет! В этом и заключается разница между тобой и мной. Говорила мне мама…
На этих словах жены терпение Димино лопнуло, он не любил тещу, насколько человек его склада, одержимый своей работой, может кого-то не любить. Даже сейчас, когда теща была за три квартала от них, она незримо присутствовала, следила, чтобы их быт соответствовал их общественному положению. Так она однажды и сказала Диме:
– Быт должен соответствовать общественному статусу семьи.
Еще до того, как жена договорила, Дима понял: она считает, что статус её семьи выше, чем его, и поэтому, хотя он готов удовлетвориться клеенкой, она стелет скатерть на кухонный стол.
Дима вскочил, оставил тарелку с борщом на столе, прошел мимо дверей спальни в большую проходную комнату, служившую гостиной, лег на диван, отвернулся к стенке, закрыл глаза.
Из детской, смежной с гостиной послышался топот ног, вбежал всклокоченный, ещё не успевший заснуть Миша. Он постоял полминуты, переминаясь с ноги на ногу, шевеля пальцами ног, так как стоять босиком было холодно, увидев, что ничего не происходит, посмотрел на спину отца, вздохнул, сказал, как взрослый:
– Опять ссоритесь. Дайте хоть поспать.