Еще один невыясненный вопрос читался в глазах Дюмаева, моего будущего руководителя диссертации, а именно, какая связь между мной и Шейном, каким образом мы знакомы.
Семен любил изобразить себя секс гигантом, и любопытство Дюмаева было естественным, и я предоставила Кириллу Михайловичу полную возможность думать по этому поводу, что ему заблагорассудится, дать волю фантазии.
Шейн в разговорах наших вслух не упоминался, как будто и не он всё это организовал.
Я съездила в отдел аспирантуры, узнала у ученого секретаря, которым тогда была Женя Попова, близкая приятельница Нины, какие документы надо сдавать, и когда экзамены. Женя посоветовала мне не пороть горячку и сдать экзамены осенью. Я взяла программу по физхимии, по истории партии, учебники в библиотеке и успокоилась пока.
Ирка сидит у меня, навестила подругу. Мы болтаем о том, о сём, потом я говорю ей, хотя она, наверное, знает, но молчит по этому поводу.
– Ну всё, я решила поступать в аспирантуру.
Ноль внимания, Ирка смотрит на меня и молчит.
– Ну и что ты молчишь, скажи, что не одобряешь, я ведь знаю, что ты думаешь.
– Сказать-то я могу, да зачем, ты ведь всё равно не послушаешь, – отвечает мне моя разумная подруга.
Алешка же, когда меня в январе следующего года зачислили, на нашем дне рождения, подвыпив, ходил между друзьями и говорил:
– Моя жена поступила с аспирантуру. Принимаю соболезнования.
Осенью Зоя навестила меня на новой квартире. Она ездила в командировки в Москву, и нашла меня первый раз еще на Дирижабельной. Тогда, на Дирижабельной, я даже не сразу её узнала.
Послышался стук в дверь, я открыла и увидела на пороге молодую женщину в голубом костюме.
– Вам кого? – растеряно спросила я.
– Ну, Хучуа, ты даешь, – сердито сказала мне Зойка и, потеснив меня, вошла.
Арутюнян выщипала брови, и взгляд от этого сильно изменился, а голубой костюм перекрашивал Зойкины зеленые глаза в голубой цвет, всё это вместе помешало мне в первый момент узнать подругу.
Зойка осмотрела мою голубятню, вздохнула, что вообще такие квартиры здесь, в Москве, строят (теперь она была ленинградка, а я москвичка, и теперь всё моё было московское, а у неё ленинградское, и уже не в индивидуальности было дело, да и какая индивидуальность может спасти трехкомнатную квартиру 34 кв метра?).
Я рассказала Зойке о прошлогодней болезни сына. Я не вспоминала пережитое, так мне было легче, но сейчас, когда приехала Зоя, меня прорвало.