Приближалось начало учебного года, Валентина с Люсей захлопотали, собирая её в школу. Из школьной формы и всей одежды Люся выросла. Пришлось покупать новую одежду. Купили синее зимнее пальто. Валентина пришила к этому пальто обрезанный со старого пальто Елены Дмитриевны воротник из чернобурой лисы. Вернулся с заработков Алексей Иванович, Елена Дмитриевна была рада. На несколько дней Павел вместе с Люсей съездил к родителям на сбор урожая картошки. Люся помогала взрослым. Собирать и копать картошку девочке понравилось. Она радовалась, когда из-под земли появлялись крупные клубни картофеля. Она проворно собирала, сортируя клубни, в разные вёдра. Быстро наполнялись вёдра картошкой. Мужчины и мальчики высыпали их в разные кучи. Спорилось дело. Потом все дружно обедали, вспоминали, как быстро справились с урожаем. Снова Павел и Люся сходили за грибами, и принесли целую корзину. С картошкой и грибами, с огромным букетом георгин вернулись в Москву. В дороге домой Люся вспоминала неприятный случай из-за которого ей не хотелось больше ездить к бабке Ксене. Она вспомнила, как вечером зашла в дом к дяде Васе, когда его семья сидела за ужином. Ужин складывался из жареной картошки с колбасой, а в центре стола красовалась селёдочница, доверху наполненная селёдкой вперемежку с зелёным лучком. У Люси сразу потекли слюнки. Но за стол её не пригласили, немного постояв, она вышла, и тут же за ней увязался Вовка. Уже на улице Люся призналась ему, что ей очень хочется селёдки. Брат долго не думая вернулся и принёс ей кусок хлеба с несколькими кусками селёдки. Стены у дома тонкие и всё, что говорится в доме слышно на улице, и в этот момент, когда она готова, была взять из рук брата бутерброд, вдруг, услышала слова дяди, которые перебили весь аппетит. Он говорил: «Нечего приваживать эту девчонку, что она вваливается в дом, и как побирушка стоит, кусок в рот не лезет. Селёдку ей… Выбросит и не съест, а здесь за каждый кусок вкалываешь». Люся, ничего не взяв, убежала от брата, разрыдавшись. Она в углу сарая пыталась слезами заглушить обиду. Нарыдалась, пошла, побродить вдоль забора. Она не хотела, чтобы это увидел отец. Ничего она ему тогда не рассказала. Рассказала она обо всём только бабушке Лене. Елена Дмитриевна успокоила Люсю. Она сказала, что таких слов её дядя не имел права говорить, что Люся никакая ни попрошайка, и ни побирушка, и ещё очень много чего сказала в утешение внучке. А ещё она сказала, чтобы та не принимала слова эти близко к сердцу, но Люся этих слов никогда не забыла, как ни пыталась. К Дяде Васе начала относиться с опаской. Не то, чтобы недолюбливая, а просто боялась его всю жизнь.