Зимнее сообщение - страница 9

Шрифт
Интервал


«Мы ничего никому не расскажем».
Кто я теперь в этом призрачном мире,
Несправедливом, опасном, жестоком?
Снилось, как дождь ударял по дорогам
И растворялся в печальном эфире.
И, постоянно мерцающий рядом,
Свет, для которого ты чужероден,
Таял во мраке глухих подворотен.
Пули летели отчаянным градом.
Синий туман, застилающий очи,
Словно стирал полосу горизонта.
На протяжённость военного фронта
Пала вуаль зачарованной ночи.
Небо казалось ещё грандиозней,
Нежели то, каковым оно было.
В млечном пути колыхались светила
Над эпицентром безжалостных розней.
Юлия Родионова

Развейся серым дымом в эту ночь…

Развейся серым дымом в эту ночь.
В камине догорел истлевший хворост.
Я чувствую, как сердце рвётся прочь,
Спокойно заходя в случайный поезд,
Помчавшийся неистовой стрелой
Сквозь чёрное пространство коридора.
Из сердца вон, когда из глаз долой.
На взгорьях расцветает мандрагора.
Сквозь тучу проявляется луна,
Имеющая твой печальный образ.
Зловеще-колдовская тишина
Хоронит отчуждающийся голос.
И кружат озорные светляки,
Как будто многочисленные свечи.
Мы стали бесконечно далеки.
А может, не бывало нашей встречи.
Возможно, это был всего лишь сон,
Усталость, лихорадка или кома.
Звучавшее когда-то в унисон,
Отныне совершенно незнакомо.
Бежав, по сути, только от себя,
Я знаю, что уже не отогреться.
Растрёпанные пряди теребя,
Злой ветер остудил больное сердце.
Глаза опеленала пустота
Холодная, как снег, летящий с неба,
Сырая, как бетонная плита
Уже полуразрушенного склепа.
Юлия Родионова

Мой мир уничтожен внезапным порывом…

Мой мир уничтожен внезапным порывом
Печального ветра, проникшего в душу.
Ты молча стоишь над бездонным обрывом,
 А сердце отчаянно рвётся наружу.
Ты больше не можешь лететь над долами.
Неистовый холод сковал твои крылья.
И ночь, восхвалённая колоколами,
Накрыла разрушенный мир, как мантилья.
В роскошном пространстве земного оплота
Гуляют разбитые холодом грёзы.
На тёмном краю платяного комода
Томятся покрытые инеем розы.
Зачем же душа так стремилась к покою,
Поддавшись наветам бездумного страха,
Отнявшего счастье костлявой рукою?
Теперь он – моя одинокая плаха,
Теперь он – моя опустевшая келья,
Обитель тоски, не имеющей граней.
Я вижу себя у лесного ущелья
Глазами болезненных воспоминаний.
Я вижу карету, летящую к югу.
И слышу, как ветер становится злее.
Душа принимает жестокую вьюгу,