– Навряд ли.
– Нет, Соня мне говорила, что очень сильно любит червяков.
Оставим это сомнительное утверждение на совести Степана.
– Я съем червяка.
– Нет, ни в коем случае. Нельзя есть такую гадость.
– А почему?
– Он грязный, ты его в земле нашёл.
– Тогда ты съешь. Помой и съешь.
– Я не люблю червяков.
– Тогда я Раде отдам.
– Хорошо, Рада пусть ест.
Гуляли по садовому товариществу, Стёпа нашёл красную пластмассовую трубочку, похожую на трубку из шариковой ручки, в которую заливается паста. Несмотря на мои протесты, взял её с собой.
На дороге лужи, их приходится обходить.
– Почему здесь лужи маленькие, а там были большие?
– Там почва неровная, здесь лучше.
Стёпа подносит найденную трубку ко рту, и наклонятся над лужей. Такое впечатление, что он хочет в неё подуть.
– Ай-яй, – кричу я. – Нельзя грязную трубку в рот совать!!!
– А она грязная?
– Да, ты же её на дороге нашёл.
– Я приду, её на стол положу.
– Нельзя находить всякую дрянь на дороге и класть на чистый стол.
Идём дальше. Стёпа смотрит на лужи.
– А Рада из них пила.
– Рада собака, ей можно.
– Я ей трубочку дал, она из трубочки пила.
Господи, что только не выдумает человек, когда ему три с половиной года!
Степан залез на яблоню. Ухватился за тонкую иссохшую ветку, она стала ломаться, он – вопить на весь участок от страха.
Я прибежала на звук: внук высоко, не достаю даже до кроссовок, прилепился к стволу, уцепился правой ручонкой за сухой ломкий сук, чувствует, как он трещит, и плачет:
– Ой, боюсь, ой, боюсь.
Я боюсь вместе с ним: если начнёт падать, то пока долетит до меня, весь издерется о сухие ветки, и не факт, что я его поймаю. Земля в саду, правда, мягкая, покрыта травой, и это утешает.
– Держись за ствол, за ствол держись, – командую я, оглядывая дерево и обдумывая его путь наверх. Как-то он туда залез, значит, и слезть можно.
Внук обнял шершавый ствол, прижался к нему, перестал выть от страха.
– Ногу тяни вниз, ещё вниз, направо, ещё тяни.
Маленькая нога с задранной штаниной медленно сползла до развилки дерева, укрепилась там. Мальчишка перенес на неё тяжесть тела, высвободил вторую ногу и ухватился руками за толстый сук, расположенный ниже.
Вторая нога стала спускаться, скользить по стволу, достигла моих поднятых рук, и уже не ища опоры, внук мешко́м свалился мне на руки. Я поймала, поставила на землю.