Настало
время для Максимального Рывка. Я задерживаю дыхание, сжимаю
кулаки и резко подскочив, собираюсь дать деру. И тут меня
со всего маха бьет по голове один из врагов. Глушит
как рыбу, так, что Млечный Путь средь бела дня закружил как волчок
перед глазами, и я бревном рухнул обратно в траву.
Что ж, умереть на лугу не так плохо. Мои останки
дадут энергию василькам, а может даже на них вырастет
клевер, и если повезет, то однажды случайный прохожий
найдет четырехлистник и обрадуется, а значит, всё будет
не напрасно.
Но монстры не унимались: они нашли меня
даже в моём посмертии и начали охаживать
по щекам.
Голова
раскалывалась, я с трудом разлепил веки. Странно,
но мне удалось, я до последнего думал, что они были
зашиты. Из дымки забытья передо мной возникла ужасающая морда.
Когда фокус восстановился, то монстр разделился на две
неравные половинки и, обретя четкость, моему взору предстал
старик и собака.
— Живой! — старик засмеялся.
— Я уж думал, ты моему Графу все его собачьи
мозги вышибешь своей кубышкой.
Дед
легонько тюкнул мой лоб своей тростью (по факту — кривой
полированной веткой).
— Ай!
— вскрикнул я и потер шишку, что уже успела
оформиться голубиным яйцом.
Пес
обиженно прижал уши и старался не приближаться
вплотную.
— Простите, — я на девяносто
процентов был уверен в своей ошибке, но оставлял одну
десятую на то, что пришельцы продолжают меня
дурить.
— Может, тебя домой проводить?
А то графский лоб как камень, мало ли.
Я покачал головой, о чем сразу же
пожалел. Обезьянка в моей черепушке от души ударила
в литавры. Я зажмурился, а когда вновь вынырнул
в мир живых, украдкой взглянул на пса. Снизу
он казался огромным. Хотя не думаю, что что-то бы
сильно изменилось, если бы я встал. Объективно,
я был маловат для своего возраста, а Граф крупноват для
своей породы. Так что между нами была двойная фора, и оба раза
не в мою пользу. Но попробовать стоило.
Я поднялся и успешно принял вертикальное
положение. Старик тоже выпрямился. У меня закралось
подозрение, что всему виной чистый воздух, именно
он и способствует гигантизму обитателей этих
мест.
— Не бойся, — старик улыбнулся
и кивнул на пса.
— Он не кусается.
Я, конечно
же, не поверил. Не кусаются лишь беззубые.
— Я не
боюсь, — максимальный блеф — мой конек. — Я люблю
собак.