Пако выкарабкался из своего порядком смятого «гнезда» и побрел умываться.
* * *
Как Катталин ни торопилась, выйти удалось только около полудня. Словно истинный кабальеро, Пако настоял, чтобы девушка шла налегке, он даже отобрал у нее этот ее монументальный черный зонт и накрепко приторочил его сбоку к своему рюкзаку. Сначала Пако вообще пытался «забыть» зонтик дома, но Катталин вспомнила о нем при выходе из квартиры, и, вцепившись в изогнутую рукоять обеими руками, сообщила, что: «Иначе бабушка голову оторвет».
Солнце припекало, август наконец вступил в свои права. Они вышли из города и теперь поднимались хорошо натоптанной тропой по склону Монте Игельдо – высокого холма, ограничивавшего город с запада. Тут еще было довольно многолюдно, то и дело приходилось здороваться с группками туристов-пилигримов, неторопливо бредущих в попутном направлении в намерении идти так по всему баскскому побережью и дальше, через Кантабрию, Астурию и Галисию, до самого города Сантьяго-де-Компостела.
– Почему мы просто не можем поехать на электричке, ну, или там, на автобусе? – под солидным весом рюкзака Пако быстро вспотел, пешая прогулка совершенно перестала ему нравиться.
– Мы пропахнем техникой – железом и горючим. Ламии это не переносят.
– Ага, а так я пропахну по́том настолько, что все окрестные магические твари разбегутся задолго до нашего приближения!
– Не ворчи, Пако! Смотри лучше, как красиво!
И действительно, посмотреть было на что – они поднялись уже на самую вершину. Отсюда в одну сторону открывался широкий вид на океан, лазурный и такой обманчиво спокойный сегодня; с другой стороны холма, сразу за серой лентой оживленного шоссе, начинались, постепенно повышаясь, крутые живописные горы, испещренные бурыми языками каменистых осыпей и поросшие густым вековым лесом.
Катталин какое-то время молча смотрела на море, глубоко вдыхая, чуть приоткрыв губы, как бы пробуя соленый океанский бриз на вкус. От ее хорошего утреннего настроения не осталось и следа, казалось, что-то ее угнетало и печалило. И Пако очень хотелось бы знать, что именно.
К вечеру они ушли довольно далеко от города, паломники больше не попадались, и, вообще, вокруг давно уже не было ни души. Поначалу, Пако ломал голову, пытаясь придумать тему для беседы, заинтересовавшую и развеселившую бы погрустневшую Катталин, но тщетно – девушка слушала невнимательно, а отвечала односложно и часто невпопад, словно не в силах вырваться из плена собственных мыслей. В конце концов он отстал от нее, и дальше они шли молча, думая каждый о своем.