Он выдержал паузу и, желая показать и свою осведомленность, произнес:
– Так тебе, Никишка, я слышал, тоже недолго тут небо коптить осталось?
– Ну, долго, не долго, а с неделю еще поживем, – ответил Никифор с некоторой бравадой. – Пошли после гулянки, уток погоняем, а то когда еще душу отведем! – предложил он Пашке.
– Шинель оденешь, так настреляешься, – громко крикнул кто-то из собравшихся у костра ребят.
– Какие утки, Никифор! На яйцах уж птица, а то и с птенцами, – Пашка с удивлением посмотрел на приятеля.
– А селезень-то не сидит, – не унимался Никифор. – Он свое дело сделал. Да, хотя бы просто с ружьишком посидеть у озера.
– Не, я не пойду. Домой надо раньше, – слукавил Павел. – Да и отец сказывал, что дроби нет почти, – не понимая, шутит Ластинин или нет, и пытаясь, отговорится, произнес Павел.
– А я на Вандышевское озеро схожу. На войне убьют, тогда уж не сходить будет.
И уже обращаясь к сидевшему рядом щупленькому пареньку, добавил:
– Миха, может с тобой сходим? Пошли, посидим пару часиков…
Павел хотел еще что-то сказать по поводу затеи приятеля и уже открыл рот, но тут увидел Лизу, и на какое-то время так и стоял с приоткрытым ртом. Среди собравшихся у костра он ее не увидел, думая, что Лизка не пришла, или как часто бывало, совсем не придет. И тогда опять ему придется лезть на черемуху, что возле ее дома, заглядывая в окно на втором этажа огромного пятистенка местного кузнеца и отца девушки. А она вместе с подружкой своей Тоней Фокиной сидела чуть поодаль у самой реки. Из-за густых ивовых веток с того места, где горел костер, их не было видно. Тоня первой услышала голос Павла и толкнула подругу в бок.
– Пришёл твой, – с легкой девичьей завистью и, вздыхая, проговорила она. – Иди, я тут посижу.
– Ага, – кивнула Лиза, и вскочив пошла к костру.
Увидев идущую девушку, Павел поспешил к ней навстречу. Не дойдя до нее двух шагов, остановился. Лиза, опустив взгляд, замедлила шаг.
– Лизка, привет! – Павел дотронулся до плеча девушки.
– Это правда? – не поднимая глаз, спросила Лиза.
Павел сразу понял что она имеет ввиду, и сразу ответил:
– Да.
Веселое пение сидящей на старой черёмухе стайки птиц прервал крик деревенского петуха. Птички замолчали, пережидая зычный возглас проснувшегося хозяина двора. Затем снова защебетали, но не надолго. Вскоре их заставил замолчать еще более громкий петушиный крик, раздавшийся из соседнего двора. Затем проснулся петух на краю деревни и тут же ему ответил первый певец. С черемухи спорхнула пестрая пичужка, словно осерчав на деревенских горлопанов с большими красными гребнями. Чуть помешкав, за ней в знак солидарности, взлетела другая, а мгновение спустя вся стайка вспорхнула и понеслась вдоль пустынной улицы. Птицы летели, меняя направление, будто надеялись найти в деревне местечко, где никто им не будет мешать. Порхали из стороны в сторону, вероятно уверенные в том, что не все петухи в деревне еще проснулись, и они смогут похвастать друг перед дружкой своими певческими способностями.