Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Не громко). Провёл.
О к с а н а В и к т о р о в н а. Упадок сил? Я не слышу?!
Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Собирается с духом). Да, провёл!
О к с а н а В и к т о р о в н а. Молодец! Заслужил награду за смелость. Можешь взять ещё одну курицу за ляжку. Только, милый, ты ошибаешься. Ты не сталкивался с настоящим бытовым хамством, иначе давно умер бы от заворота кишок, не дождавшись благородной смерти от инфаркта или инсульта. А у меня, дорогой, просто жёсткий характер, выработанный облачным детством, туманной юностью и ледяной молодостью. Чтобы разбивать ледяные торосы, пришлось стать ледоколом. А вот когда у человека характер тюфякообразный, а руки заточены пьяным токарем, то ему только и остаётся, как быть породистым интеллигентом!
Р о м а н Р о м а н о в и ч. На что это ты целое утро намекаешь? А, дорогая?
О к с а н а В и к т о р о в н а. Какие уж тут намёки, дорогой?! Сколько тебя знаю, в них ничего надолго не могло удержаться. Даже деньги протекали сквозь пальцы. И лишь благодаря мне, они не прилипали к чужим рукам.
Р о м а н Р о м а н о в и ч. (Пафосно). Да! Я не торгаш! Я художник слова! И в мыслях я бываю далеко! Отсюда моя творческая рассеянность, которую ты цинично именуешь бытовой неуклюжестью. Я и сейчас, может быть, с очередным персонажем гуляю где-нибудь на Елисейских полях. В каком-нибудь бистро ведём острые философские и сатирические беседы.
О к с а н а В и к т о р о в н а. Только не сейчас, дорогой. Сейчас ты всеми мыслями и фибрами души возле этой куриной ноги. А потом, вполне допускаю, рванёшь и в бистро, которое совсем недалеко. В ста метрах от дома. Я там как-то проходила и видела надпись: «Поля благодати у Елисея». И та елисейская благодать, судя по выходящим, очень крепкая.
Р о м а н Р о м а н о в и ч. Серьёзно? Странно?! Живу рядом, а вот никакого Елисея, с его чудесными полями, не знаю?!
О к с а н а В и к т о р о в н а. Я тоже удивлена, но познакомиться никогда не поздно.
Р о м а н Р о м а н о в и ч. Это несущественно и к делу не относится. Давай лучше вернёмся к прежней теме. Ты посмела, дорогая, упрекнуть меня в моей жизненной несостоятельности? В моей неуклюжести и бытовой непригодности?
О к с а н а В и к т о р о в н а. Ну что ты, милый, я тебя не упрекаю. Я живу со всем этим уже много лет. А разве нет? Ты вспомни, когда ты смог уйти из-за стола, ничего не уронив?