Это чувство усиливалось с каждым днем. Я не мог не спать, ни есть, не думать, о чем другом. Ведь мне и моим братьям предстояло совершить свой первый взрослый поступок, а именно – оставить родной…»
Повел рассказ Охва, но встретившись с потупленным и недоумевающим взглядом лисят, остановился. А взглянув на барсенка, понял, что только он один понял, о чем идет речь, и тут же решил сменить тему.
– Но не будем пока об этом. Забудьте все, что я только, что сказал, и продолжим.
«Так вот, начав свою собственную взрослую жизнь, в первых месяцах весны, я первым делом отправился на поиски нового дома.
Скажу я вам, это оказалось делом не легким. И мне пришлось преодолеть не один десяток километров на север. День и ночь я шел и шел, и вскоре и вовсе потерял счет дням. Мне казалось, что меня преследует злой рок и неудачи так и сыпались мне на голову.
Пока, наконец, я не набрел на эти места. Выискав уютную пещеру в этих горах, хорошо спрятанную и защищенную от лишних глаз, я решил, что это и станет мне новым домом. В округе рос густой кедровый лес, вдоволь полный всякой добычи, и местным хищникам было не до меня».
– Хотел еще сказать, эту же самую историю, я как-то уже рассказывал и в этот раз постараюсь так же точно, как и в первый, – сделал паузу Охва, явно вспоминая прошлое, после чего вновь продолжил.
– Так вот все началось весной, когда зелень только проклюнулась, и все в округе цвело и пахло.
«Одним прекрасным утром, меня разбудил непонятный шум, похожий на рев горного водопада. Не понимая, что случилось, я выбежал из пещеры как угорелый. Боясь приблизиться к шуму, я жил несколько дней в страхе, дни напролет не выходил из пещеры, и лишь ночью, когда шум стихал, я выбирался на охоту.
Так длилось несколько дней, пока шум и рев не оказались совсем рядом с моим убежищем. Тогда я не выдержал и бросился из пещеры бежать. Но, выскочив из нее, и пробежав несколько десятков метров по лесу, я был потрясен увиденным.
Целой полосой, от предгорья до горизонта лес был полностью уничтожен! Отыскав безопасное место, я стал наблюдать за округой и теми, чьих рук дело это было. Это был человек, и не один. Не меньше двух десятков, облепив каждый по дереву, они наносили удар за ударом по могучим стволам кедров, своими топорами. Это зрелище так озадачило меня, что я и не услышал приближение других людей, которые явно в перерыве решили поохотиться. Было слишком поздно, когда я заметил их приближение.