Янка смеется. Она готова танцевать, но Ярик не двигается. Смотрит на меня. В его взгляде мольба о прощении. Он бледен как никогда.
– Даш, ты что-то… ты хотела? – бормочет он, забывая порядок слов в предложении. И нервно дергает головой. – Я пока з-з-занят…
Его слова растворяются в шуме.
– Думала, ты потанцуешь со мной, – зачем-то говорю я.
Заткните меня кто-нибудь! Не может же это унижение продолжаться бесконечно! Руки у меня дрожат, сердце сильно-сильно бьется. Я вижу, как все на меня смотрят и как внутренне борется с собой Ярик.
Поворачивается и Янка. Глядит на меня, наморщив лоб:
– С тобой? Потанцевать? – смеется она. И дальше по слогам, отчетливо: – Да ни-ког-да!
Я растворяюсь в пространстве вместе с услышанным. Чей-то смех пощечиной бьет меня по лицу. Кажется, смеются уже все. А Ярик молчит. Он так растерян, что мне его жаль.
– Иди, пока горячее не остыло, – говорит кто-то из парней, – пусть потанцует с нормальной девчонкой.
– Эй, заткни пасть! – рявкает Левицкий. Он подходит ближе и улыбается мне в лицо: – Можешь со мной потанцевать, крошка. Я люблю фигуристых.
Они ржут. А я смотрю Ярику в глаза. И жду. Чего – сама не знаю, но жду. А потом вижу, как Яна ведет его в танце, и пячусь назад. Ноги дрожат, в гудящей голове звоном разбитого стекла отдаются чужие насмешки, пот застывает на моей шее ледяным дождем.
– Даша… – читаю по его губам.
Он сожалеет. Да, он сожалеет… но продолжает с ней танцевать. Не верю!
Он с ней танцует, глядя, как я отхожу. Это помогает мне очнуться и в полной мере почувствовать боль, которая рвет душу напополам. Мы смотрим друг на друга в последний раз.
Никаких первых поцелуев, никакого романтического дерьма, которое я успела себе напридумывать. Я просто жирная девочка-подросток, которую в очередной раз унизили при всех. Я просто неудачница, которая мчится в темноту ночи, захлебываясь слезами и спотыкаясь о собственное сердце.
Сначала я шла. Просто брела, прокручивая в голове произошедшее. И всякий раз буксовала на том моменте, когда руки Ярика жадно обхватывали талию Яны. А потом я побежала. И бежала все быстрее, боясь остановиться.
Вряд ли бы у меня получилось убежать от себя, но подальше от смеющейся толпы, пожалуй, вышло. Как я могла подумать, что нравлюсь ему? Когда я успела сделать такие выводы? Почему решила, что этот красивый мальчик захочет встречаться с такой толстухой, как я?