– А я пришел вас звать к нам. Мария Игоревна, Маргарита Андреевна, пойдемте танцевать!
Получилось очень просто, однако, я отчетливо уловила в его зове хорошо скрываемое волнительное чувство. Словно по незримой тоненькой трубочке оно перекочевало в мое сердце. Пока я впитывала это сладкое тепло, мальчишка скользнул на соседний стул, и его глаза буквально впились в мои.
– Пойдемте? – голосок уже не бойкий, а чуть дрожащий, как утренняя роса.
– Конечно, – вторю ему точно эхо.
Я импульсивна, сумасбродна и больше склонна к ребячеству, чем к поведению зрелой женщины. Одежду ношу соответствующую своему характеру и юношескому виду. Может быть поэтому Алешка легко принял меня в свои “ряды”.
Ангелочек-умница одинаково хорошо отплясывал под любую мелодию, даже должную быть ему неинтересной. Я слишком разборчиво и ревностно отношусь к музыке, и подстраивать собственное настроение под нелюбимую не умею. Поэтому я быстро сдалась и ушла к столу. Женщины, начиная с самых старших (они успели устать) последовали за мной. В ход пошло шампанское (я участие не приняла). Со стыдливостью размышляю: как можно обжечь себя спиртным, если дыхание Алешки по-ангельски свежо. Почему-то я уже тогда подсознательно знала или чувствовала, что наши жизненные прямые бесшумно, но очень быстро несутся друг к другу. И пересекутся совсем скоро. Но клянусь вам, я не отдавала себе в этом отчета и тем более не делала выводов. Я просто ожидала, (возможно, не головой, а сердцем) что мы станем ближе. И что бы мы ни делали, это все равно произойдет, точно мы на магнитном прицеле. Вот великая нелепость! Я без всякого сожаления отвергала стольких мужчин (отыгрывалась за юность), не испытывая в них недостатка. А тут купилась на молочный запах тела и детскую грацию. Я хотела лишь насладиться этим тайком от него, а затем отступить из его мира в свой мир.
Как я жду этого момента и как стыжусь своего желания! Я чувствую себя старой паучихой, только не кровожадной, а стыдливой…
Ангелочки остаются в зале одни, развлекают себя любимой музыкой. А я жду, я не признаюсь себе, стараюсь не признаться, но полна ожидания. И он приходит. За мной. Вежливо, несколько застенчиво зовет танцевать. Я забываю про застолье, про женщин, всех вместе взятых и каждую в отдельности. И даже когда время от времени кто-то из них выходит из душного кабинета в зал, я думаю об одном: только бы не мешали. И никто не мешает. Мы танцуем втроем в гармоничном уюте. Юрка бегает вверх по лестнице менять диски и оттуда сверху, похожий в наушниках на чебурашку, машет нам рукой. Он добровольно берет Алешкину ответственность на себя, и меня устраивает, что он что-то понимает.