Pov:фрига
Всплеск маны пронёсся по всему дворцу. В этой энергии
чувствовался как внутренний свет асов, так и морозная тьма
Ётунхейма. Но самое впечатляющее от его магии — это чувство все
подавляющей ярости. Я первой влетела в покои сына: он извивался на
кровати, его кожа побелела, а под глазами появились красные
татуировки. Из-за рта вырывался замораживающий мороз.
Пока стража или кто-то другой не вбежал, я сотворила лёгкий
воздушный таран на дверь.
— Никому не входить!
Похоже, заклятья, которые должны были частично подавить кровь
ётунов, не помогли, или я чего-то не учла. Откуда в его душе та
частичка? И почему пробудилась именно сейчас? Ведь ничего не
предвещало. Да, он не использовал магию интуитивно, но этому могло
быть объяснение. Его магия слишком тяжела для эмоционального
контроля в отличие от Тора. Не пробуждённое сродство, хоть и с
натяжкой, но могло быть. Его тело и душа давно пропитались магией;
он уже сильнее маленького громовержца, хотя тот его старше на
год.
Сейчас я ничего не могу сделать, так как изменения не
физические; нет, они исходят из души, изменяя тело. Мышцы
изменяются, в костях кристаллизуется энергия. Глаза снова
становятся разного цвета. Внутри него ощущается что-то
могущественное, и это не сила его родителей. Сынок, что же с тобой
происходит?! Я не отходила от него на протяжении трёх часов. Давно
прибежал его старший брат, и лишь недавно пришёл Один. Буря энергии
утихла, но все покои были покрыты инеем.
— Пора их учить магии! — строго обращаюсь к мужу.
— Я их учу, — с недовольным лицом царь отворачивается.
— Ты знаешь, о чём я!
Мое пробуждение было… странным, я ожидал боль во всем теле,
сухость во рту и головокружение, но вместо этого была легкость.
Мышцы гудели от силы, в общем, самочувствие было прекрасное, если
бы не одно "но": я очень хотел жрать, а Галя не из этой вселенной,
да и я не женат.
Встать с кровати, оглядеться — не заняло и минуты. Вместо моей
любимой комнаты я увидел холодильник. Холодильник в тепле, но
против этого говорит его полная проморозка: глыбы льда повсюду,
кровать вся в инею, а все окна в покоях — где-то потрескались,
где-то разбиты.
Недалеко от кровати стоял стул, на котором сидела мама. По её
виду было видно, что она здесь давно: золотистые волосы растрепаны,
что она себе никогда не позволяла.