Валерий Николаевич Сойфер, советский и американский биолог, генетик, историк науки:
– Когда рассуждают о том, какой вред нанёс России коммунистический режим, обычно говорят о загубленных бесправными арестами жизнях, о десятках миллионов, посаженных в сталинское время (из них около 13 миллионов по политическим статьям), но редко касаются вреда, нанесённому престижу России в мировой науке.
В 1935 году Трофим Денисович Лысенко вызвал горячее одобрение Сталина заявлением на митинге в Кремле, что среди учёных есть вредители. Это предопределило бурный карьерный рост Лысенко: он стал академиком трёх академий, заместителем председателя Совета Союза, директором двух институтов, президентом Академии сельхознаук и членом президиума АН СССР.
Начиная с 1937 года, он твердил, что генетика – враждебная социализму наука. Этот призыв был созвучен собственным взглядам Сталина, и в 1948 году генетику в СССР запретили решением Политбюро партии коммунистов. Административному запрету подверглись и другие научные дисциплины – педология, математическая статистика, кибернетика, отрасли медицины, связанные с психологией и психоанализом, разделы лингвистики и истории.
Эти запреты ломали судьбы учёных, развивавших новые направления и выводивших Россию в число передовых. Изучение гонений на генетику в СССР даёт немало примеров этого рода. Например, великий русский биолог Николай Константинович Кольцов (он действительно по любым мировым стандартам – великий учёный) в 1903 году – за три четверти века до того, как в мировой (западной!) биологии осознали, что во всех клетках существует цитосклет, предложил и сам термин (теперь его приписывают нобелевскому лауреату Кристиану Рене де Дюву) и экспериментально обосновал его существование.
Он же за четверть века до Дж. Уотсона и Ф. Крика развил представление о двунитчатости наследственных молекул. Уотсону и Крику за их гипотезу двуспиральной ДНК дали Нобелевскую премию, а Кольцова (публично критиковавшего лысенковщину и в 1936 году газету «Правда» за обман читателей), скорее всего, отравили в 1940 году в Ленинграде, подсунув ему бутерброд с ядом, вызвавшим паралич сердечной мышцы.
Другой не менее показательный пример: в начале ХХ века Сергей Сергеевич Четвериков разработал модель «волн жизни», объяснявшую всплески эволюции видов в случае развития огромного числа особей видов в отдельные годы, затем предложил объяснение «основного фактора эволюции насекомых». Последнюю из указанных работ тут же перевели на английский язык. Наконец, в 1926 году Четвериков опубликовал своё объяснение роли мутаций в эволюции и этим заложил основы новой науки – популяционной генетики.