Между прочим, защищала меня. Нет, правда… Никого, кроме моих
обидчиков, она и зубом не тронула. По хамоватым негодяям прошлась,
мебель этому гадкому трактирщику попортила. И прическу той грымзе.
Неважно, что некоторые обижали меня уже после того, как получили
полагающееся возмездие. Наверное, умертвие посетило предчувствие.
Да, такая отличная белка с хорошо развитой интуицией – ценная
боевая единица. А как дерево грызет! Никаким бобрам и не
снилось.
Размышляя об этом, я продолжала гладить белку по шерстке,
причесывая ее пальцами. Внутри зародилось какое-то теплое чувство.
Обе мы несчастные, одинокие, заброшенные в глухомань и вероломно
обиженные. Родственные души, вот!
Белка шевельнулась под моими ладонями, дернула облезлым хвостом.
Окажись на моем месте кто-то более впечатлительный, наверняка
закричал бы, завизжал на всю округу. Но я-то не из таких, я только
вздрогнула.
Зверушка тем временем опять шевельнулась и опять. Умильно
потянулась, разминая когтистые лапки, и тут, говоря откровенно, у
меня по спине пробежал мороз. Как-то само собой вспомнились те
безобразия, которые она недавно творила. Прекрасные безобразия, но
я, между прочим, не тетка, мне короткая стрижка не пойдет. Хоть
царапины на лице и впишутся в мой стиль, но лучше обойдусь без
них.
– Белочка, – осторожно сказала я, – мы же с тобой
друзья, а? Ты меня защищала…
Она ловко вывернулась из объятий, заскочила мне на плечо.
Перепрыгнула на другое, принюхалась к моим волосам и потерлась об
алую прядь мордочкой, довольно урча. Ну вот, прекрасный зверек.
Немного мертвый, но это ничего, с кем не бывает. Может, с другими
людьми она и не слишком дружелюбная, зато ко мне хорошо относится.
Ластится, в глаза заглядывает. Не в мешок же ее обратно совать. Я
злая, но не настолько!
Конечно, Вилард предупредил: мертвому в доме не место. Только
белка не совсем мертвая, так что не считается. Да и как он узнает?
Зверушка будет жить на моем чердаке, а ему там нечего делать.
– Сможешь вести себя тихо? – спросила я с полной
уверенностью, что белка меня понимает.
Ожидала в ответ понятливого кивка, но она проявила куда больше
согласного рвения. По руке спустилась мне на колени и сложила лапки
в молитвенном жесте, покладисто фырча.
– Тогда пойдем домой, – решилась я. – Интерьер
там отвратительный, зато его, если что, не жалко. Хотя лучше
обойдемся без его превращения в щепки. Только не думай, что я
добрая. Моя душа черна как ночь. Я жестокая и холодная некромантка.
И к тебе я расположена только потому, что ты мертвая и грозная
тварь. У уважающей себя некромантки просто обязана быть мертвая
белка, ясно?