— Оксана? — откуда-то из глубин памяти всплыло ее имя.
— Ну вот, другое дело! — она хлопнула в ладоши и плюхнулась на
диван. — Значит, план такой. Внизу ждут ребята, будем по-тихому
тебя отсюда вытаскивать.
— Зачем?
— Как зачем? Тебе кристалл реально память отшиб, что ли?!
— Немного да, — я изобразил смущение.
— Ясно, — потянула она. — А то я смотрю, что ты не тащишь меня в
кровать, а только глазами раздеваешь. Объясняю популярно, дорогой
мой. Мы сейчас очень тихо берем ручки в ножки и уматываем отсюда.
Очень быстро. Потому что твой юрист спит и видит, как прибрать к
рукам остатки имущества Зарницких, которое оставил тебе твой
батюшка. Это-то ты тоже забыл?
Пришлось кивнуть и надеяться, что она скажет еще что-то.
— Он рассчитывал, что ты после ритуала будешь не в себе.
Редкость, конечно, но судя по ошалевшим глазам, ты вообще не
соображаешь, что происходит. Так вот, о чем я? Да, Вощенов, шавка
подзаборная, все продумал. Эта квартира изолирована от магии, и ты
не можешь восстанавливаться. И если ты просидишь здесь хотя бы
неделю, каналы в твоем теле скрючатся, и хрен потом, как тебе
возвращать силу.
Ей только жвачки во рту не хватала для полноты картины. Вела
себя Оксана, как девка с района, блин.
Но я ей почему-то верил.
— Собирайся, чего глаза вылупил-то? Время уже поджимает. Итак,
этот концерт пришлось разыгрывать для счастливых слушателей
соседних дверей. Слушай, а чем это так вкусно пахнет?
Она не стала дожидаться моего ответа, а подскочила и прошла на
кухню, загремев там тарелками.
Я же обвел глазами квартиру: а какие вещи-то собирать? В итоге
натянул штаны и рубаху, в которых приехал, покидал в пакет зубную
щетку, бритву и полотенце, а халат взял в руки. И со всем этим
пошел на кухню.
Оксана сидела за столом в обнимку с кастрюлей и ела прямо из
нее.
— Очень вкусно! Кто готовил?
— Сам.
— Сам? Не смеши мои тапочки, ты не знаешь даже, как плита
выглядит, — засмеялась она, а потом глянула на мое серьезное лицо и
чуть не подавилась. — Не, кристалл реально тебе мозг взорвал.
Я смотрел на нее и вдруг понял, что нужно действовать с ней в
другой манере.
— Мы уходим или ты жрать будешь? — рыкнул я. — Может, еще спать
уложить и сказку прочитать?
— Все-все, — она быстро отпихнула кастрюлю и поднялась со стула.
— Не горячись. Свои же!
У нее даже тон изменился, и в нем промелькнули нотки
уважения.