Студенты же надеялись, что строгость,
которую поддерживал старый ректор, архимагистр Велейн, скоро
закончится, и начнется развеселая жизнь с прогулами, взятием левых
заказов, пьянками в кампусе и прочими прелестями.
Как же все ошибались.
Дракон, который с первого появления в
академии очаровал и успокоил всех беззаботностью и некоей даже
рассеянностью, почти два месяца провел в компании старого ректора,
который растолковывал, сколько всего нужно делать на этой
должности. Когда Миль-Авентис не внимал премудростям, изучая записи
предшественников, он либо присутствовал на лекциях преподавателей
той или иной кафедры, либо обходил в сопровождении хозяйственных
рабочих ту или иную часть академии.
- Сразу видно, кто занят, а у кого
много свободного времени, - ворчали старенькие профессора, которые
не могли теперь подремать на лекциях, дав студентам самостоятельно
изучить главу в учебнике. И были правы – у драконов как у условно
бессмертных существ времени было очень много.
Миль-Авентиса встречали и в дальних
каморках библиотек, где пылились бесценные древние свитки, которые
теперь никто не мог прочитать, а оттого все считали рухлядью, кроме
ценивших их за вкусовые качества крыс, и в столовой, пробующим еду
студиозусов, и на большой кухне (говорят, повар, орк Винсу, принял
его за нарушителя-адепта и гонял поварешкой), и на задворках
академического парка, и в кампусе, и на крепостных стенах или у
водоводных систем.
За эти два месяца нового ректора
стали считать кем-то вроде блаженного или одного из местных
призраков, которые присутствовать присутствуют, но не мешают, да и
толку от них нет. Да и выглядел дракон с молодым и наглым лицом,
светлыми волосами, завязанными в хвост, белыми свободными рубахами
и кожаными штанами, скорее, как бард, чем как почтенный научный
муж.
Каково было же разочарование всего
академического сообщества и околонаучного народа, когда после
пышных проводов старого ректора, который на радостях, что стряхнул
с себя груз обучения балбесов, уезжал на моря, Миль-Авентис вдруг
начал мягко, но неумолимо закручивать гайки.
В супах в столовой появилось больше
мяса, а на лицах поваров – уныния. Садовники, лениво подстригающие
ранее один куст в неделю, вдруг шустро, за месяц, привели весь парк
в порядок. В кампусе прекратились пьянки, потому как весь
принесенный алкоголь внутри территории академии (за исключением
административного корпуса) превращался в молоко, и студенты ходили
несчастные, а местные коты, ежи и молочные грибы в оранжерее –
счастливые. Кастелян, успевший за время службы сбыть налево все,
что было плохо прибито, почти перестал воровать, и не перестал
совсем только из-за любви к искусству.