Домовые духи, брыки, которые должны
были поддерживать академию в приличном состоянии, вдруг
засуетились, и через неделю из всех углов исчезла паутина и
целующиеся студенты, гобелены засияли чистотой, а старые доспехи
при вселении призрака не скрипели теперь, а прилично
позванивали.
Но самым вопиющим было то, что дракон
вывесил специальный указ – отныне и навсегда студент оценивается
только по наличию у него знаний, а не денег, личной армии у ворот
академии или политического веса родственников. И, если заваливает
экзамены, деньги и влияние его не спасут.
А ежели кто против – пусть приходит
общаться с самим Миль-Авентисом.
К нему приходили, его уговаривали,
ему угрожали, сулили богатства и клялись убить – но мало-помалу
учебный процесс пришел в норму, и студенты стали чудить в рамках
дозволенного.
Не все преподаватели оценили
нововведения, ибо звонкая монета – хороший аргумент для повышения
оценки в табеле. Но после того, как дракон мановением руки
превратил насланный на него разгневанным родителем отряд горгулий в
стаю бабочек, а отборные наемники-убийцы при приближении к дракону
все как один стали вести себя как трехлетние застенчивые девчушки,
потому что в один миг так себя и ощутили, даже самые любящие
родители и самые алчные профессора прекратили попытки нарушить
драконий запрет. Дольше всех не сдавались языкастые и ядовитые,
рассудив, что за глаза и короля ругают, но после того, как
обнаружили, что вместо язвительных речей изо рта вырывается шипение
и в резцах подозрительно свербит, вроде как при выделении яда у
гадов, благоразумно присмирели.
Так Королевская академия магии из
первоклассной стала образцовой. Но, организовав работу, ректор
заскучал и год назад улетел вместе с организованной королевой
Эринетты экспедицией на дирижаблях, чтобы исследовать соседний
континент, Лерден. После этого в академию успело поступить
достаточно юных оболтусов обоих полов и всех рас, которые слушали
истории об очень особом характере ректора как байки и жили
непугаными. Теперь, в середине апреля, когда Миль-Авентис вернулся
к концу учебного года, ему уже несколько недель как приходилось
восстанавливать реноме, потому что сладу с первокурсниками не было
никакого.
Королеве тоже пытались жаловаться –
ибо под воспитующую длань дракона попадали все без исключения, и
простолюдины, и аристократы. Не делал он исключения ни для одной из
рас многорасовой Эринетты – а проживали в государстве и люди (или
людины, как их называли нелюди), и орки, и эльфы, и гномы, и
дриады, и русалы, и оборотни-волки, а также множество других
разумных и полуразумных рас. Пару раз даже мог случиться
международный скандал - ибо Академия считалась одной из лучших и
учиться в нее приезжали и аристократы из соседних государств. Но
Миррей ласково просила у жалобщика показать ей табель пострадавшего
адепта, а затем интересовалась, подписывали ли при поступлении
договор о том, что к обучающему могут применять любые меры
воспитания, не угрожающие жизни и рассудку.