Горница ей понравилась: и кровать высокая деревянная, и сундуки резные вдоль стен, и шелк голубой, а ванна – особенно. А уж когда несколько молодых парней наполнили ее водой, да еще и горячей – степнячка и думать позабыла о неприятном происшествии на площади.
Велька и Дарена в четыре руки споро раздели юную княгиню, засунули ее в ванну, намылили чем-то весьма приятно пахнущим, потом окатили из ведра, вытерли мягким полотнищем и облачили в длинную белоснежную сорочку.
— Красавица, – с одобрением сказала Велька (а может, и Дарена, Листян пока их совершенно не различала, все моры казались ей на одно лицо). — Талия тонкая, грудь высокая, косы толстые. Князю люба будешь.
Степнячка польщенно улыбнулась.
— Вы полежите, княгинюшка, пока. Мы наряд принесем – и на обед отведем вас.
Листян покорно улеглась на пахнущую травами и цветами постель. Было зябко, она забралась под одеяло. И, конечно, тотчас же уснула, согревшись.
11. 11. Княгиня
Пробуждение было… не сказать, что неприятным, но уж точно – восторга у Листян не вызвало. Глаза открыла – и натолкнулась взглядом на рыжую бороду. В постели она была не одна. Пискнула слабо, на себя одеяло натягивая выше, до самого носа.
— Проснулась, – с довольным видом кивнув Матвей Всеславович. – Вот и замечательно. Женой делать сомлевшую девицу — радости мало.
Листян сжалась в комочек. Конечно, она догадывалась, что это произойдет, но ведь князь совсем чужой ей человек и даже нисколько не нравится внешне. Вряд ли ей понравится. Да она дышать в его присутствии боится! Это ведь не Наран, которого она с детства знает!
Невольно скользнула взглядом по рыхлой белой груди, поросшей рыжеватыми волосами, по складкам на боках – слов не найти, до чего ей стало противно. И снова невольно вспомнился Наран, его гладкое юное тело, которое она не любила ни капли, но прикасаться к упругим бокам и крепким плечам ей понравилось. Зажмурилась, тихо выдыхая, и шепнула:
— Я готова.
Чем быстрее это произойдет, тем лучше.
А что было дальше, она старалась никогда больше не вспоминать. Мерзко, противно, больно. Не так больно, как тогда, в первый раз. Но тоже – до слез.
Матвей даже не стал ее раздевать, просто задрал подол сорочки до пояса и раздвинул безвольные девичьи колени. К счастью, закончилось все быстро, князь пыхтел, наверное, не больше четверти часа, а потом просто поднялся, кинул небрежно: “Теперь спи, утром девки придут, помогут одеться”, и ушел.