Я уже предвкушал новые игры, в которые можно вовлечь
Величковского и Баумана. И эти игры я должен выиграть.
Премьера оперы «Декабристы» собрала всю партийную Москву.
Большой театр сверкал огнями, заполненный странной смесью
публики.
Сюда пришли и старые большевики в потертых кожанках, и новая
советская элита в добротных костюмах, и даже немногие оставшиеся
«бывшие» в старомодных, но безупречно сшитых фраках.
Огромные хрустальные люстры работы «Товарищества Эриксон»
заливали зал мягким светом, играя на позолоте лепнины и бордовом
бархате кресел. По стенам — красные знамена, развешанные к
приближающейся годовщине Октября. Этот контраст имперской роскоши и
революционной символики казался почти символичным для оперы о
декабристах.
В правительственной ложе, куда мне удалось получить приглашение
не без помощи знакомых в репертуарной комиссии, Карл Янович Бауман
сидел особняком. Худощавая фигура в строгом темном костюме,
казалось, излучала напряжение. Он явно чувствовал себя не в своей
стихии среди театральной публики.
На сцене разворачивалась история заговорщиков-идеалистов,
мечтавших о преобразовании России. Бауман рассеянно постукивал
карандашом по бархатному барьеру ложи, изредка делая пометки в
маленьком блокноте.
Судя по движению карандаша — не о спектакле. Даже здесь, в
театре, его мысли явно были заняты производственными
проблемами.
За спиной негромко переговаривались партийные работники,
обсуждая новые веяния в искусстве. Кто-то хвалил революционный
пафос постановки, кто-то критиковал либретто за недостаточную
классовую четкость. Бауман не участвовал в разговоре, погруженный в
записи.
В антракте после первого действия, когда публика потянулась в
фойе, он остался в ложе один. Достал из потертого портфеля какие-то
бумаги — похоже, сводки о выполнении промышленных планов. Типичный
инженер старой школы, даже в опере думающий о производстве.
Это мой шанс. Я не мешкал. Подошел ближе, встал перед
трудягой.
— Простите, товарищ Бауман, — я намеренно начал по-деловому, без
театральных расшаркиваний. Сейчас времена такие. Можно без
церемоний, если для пользы дела. — Не помешаю? Вижу, вы изучаете
производственные сводки. Как раз хотел обсудить один технический
вопрос.
Он поднял голову. В холодных серых глазах за стеклами пенсне
мелькнуло раздражение.