Молодой человек поднялся и без лишних слов последовал за мной.
Жрать хотелось до одури. Я уже едва сдерживалась. Немедленно нужна жертва, пока я ещё не окончательно спрыгнула с крыши, съезжая со всех катушек сразу. Пока ещё демоническое начало подконтрольно человеческой половине.
Мой ужин не отставал ни на шаг, преследуя меня, словно добычу.
В качестве жертв я всегда выбирала исключительно мужчин. Они полнокровны, их кожа горяча, их ярость при поражении похожа на боль. Сладкую, вкусную. К тому же они предсказуемы, легко ведутся на провокацию. Их легко контролировать.
Мы вышли из борделя и отошли в тень. Свет фонарей сюда не проникал.
– Эй, красавица! – голос сочился снисхождением и самоуверенностью. – Притормози-ка.
Тебя ждет сюрприз, милый.
Подпустив его, я шагнула вперёд, кладя руки на широкую грудь. Рубашка на нём в миг рассыпалась под пальцами пушистым ворохом пепла, а в ладони, под которыми его тело походило на послушную мягкую глину, полилась, впитываясь, горячая кровь, сочащаяся через его поры в мои.
Парень застонал и потерял сознание. Интересно, что он при этом чувствовал?
Кровь! Субстанция, наполненная дурманящими веществами, порочными помыслами и воспоминаниями. Наверное, при желании это всё можно подробно рассмотреть, но мне не нужна его душа, из чего бы она там не состояла. Я хотела лишь крови.
Я зашипела, как ошпаренная кошка, когда меня грубо оторвали от жертвы, не давая насытиться до конца.
– Хватит, Одиффэ. Я сказал – хватит!
***
Я вырвалась из рук Эллоиссента. Попятилась. Понимает ли этот придурок, как рискует? Голод пульсировал в жилах, в горле, туманил мозг, делая меня опасней вдвойне.
Эллоиссент проигнорировав как предупреждающее злобное шипение, так и плещущуюся тьму в моих глазах, схватил за запястье и толкнул меня к стене.
– Пусти, – прохрипела я.
– Успокойся.
– Пусти!!!
– Ну, тише, тише… не трогай этого ублюдка, зачем он тебе? Возьми меня. Так будет гораздо приятнее.
– Ненавижу тебя.
– А я тебя люблю.
Мы оба знали, что я сдамся. Что я уже сдалась. У меня не было сил сопротивляться мучающему голоду, противостоять сводящей с ума жажде. Руки привычно скользнули под белую рубашку, пальцы замерли, впитывая тепло упругих мускулов, их твердость.
Эллоиссент откинул голову. Его дыхание участилось.
Боль!
Она тоже имеет разный вкус. Его боль была сладкая, терпкая, горячая. Его боль была оборотной стороной его страсти.