– Кривой! – ответа не получил и спросил снова, – Кривой, ты где? – и, видимо, что-то почувствовав, стал палить во все стороны.
Мы сидели и не двигались, он пострелял и не поворачиваясь попятился назад, через минуту мы услышали, как хлопнула дверь машины, заработал мотор и машина, видимо, сдав назад, развернулась и унеслась. Мы встали из-за укрытия и включив фонарик стали выбираться отсюда, нам надо было попасть за стену, где был Васька. Выбравшись через тот пролом в стене, что и сбежавший бандит, увидели рядом дверной проём, вошли и в свете фонаря во всей красе пред нами предстал Васька, подвешенный за руки, ноги почти не касались железного монстра непонятного для нас назначения. Я взглянула на него и покачав головой, поинтересовалась:
– Верёвка руки не жмёт, макака?
Он вращал глазами и молчал, видимо ещё не осознав, что пришла помощь. Славка подошёл, постучал по спине и сказал:
– Не вижу радости в лице.
И тут малёк очнулся и завопил:
– Алька, снимите меня отсюда быстрее.
– Славка, будем снимать или пусть повисит, вдруг на пользу пойдёт?
Васька завопил:
– Вы чего?! На какую пользу? Снимайте уже, мне же больно!
– Давай, Аля, снимем его, он и так напуган, а то как бы конфуза с ним не вышло.
– Ладно, снимай, так и быть, пока с него хватит, а там посмотрим.
Славка во время нашего разговора уже забрался на какую-то ступеньку, раскрыл складной нож и придерживая одной рукой Ваську, второй отрезал верёвку. Когда Васькины ноги почувствовали под собой землю, то отказались его держать, он опустился на грязный бетонный пол и заплакал. Мне стало его жаль, и я мысленно обругала себя грязными словами, что издевалась над парнишкой, подошла, обняла его за голову прижала к груди и стала утешать.
– Васечка, ну успокойся, всё позади. – я сидела рядом с ним и гладила его по плечу, он потихоньку начал успокаиваться и сказал:
– Спасибо вам. Я думал меня здесь пристрелят. Как вы меня нашли?
– Мы ехали за вами от самого дома. – сказал Славка, – пошли в машину, надо быстро отсюда сматываться, а то вдруг тот мужик поехал за подмогой.
Я помогла Ваське подняться, и мы быстро стали выбираться из этих развалин. Васька, время от времени, вытирал слёзы тыльной стороной руки, размазывая их по лицу. Мне его было жалко, потому что при своих восемнадцати годах выглядел он лет на шестнадцать, да и росточком не вышел, видимо, поэтому его и в армию пока не берут, наверное, думают, что он подрастёт…