Мы с Гислингхэмом переглядываемся.
– А вы, простите?..
– Пиппа. Пиппа Уокер. Присматриваю за ребенком. В общем, няня.
Теперь я ее вспомнил. Знакомое имя, хотя во время работы над делом Ханны мы не виделись.
– Вы же давно у них работаете и знали Ханну, верно?
Глаза Пиппы наполняются слезами, она кивает.
– Она была так добра ко мне… Не заболей я в тот день, Ханна не взяла бы с собой Тоби, и тогда все сложилось бы иначе. Никак не могу выбросить эту мысль из головы.
– Можно войти?
– Да, простите. Сюда.
Пиппа ведет нас по коридору к гостиной. Солнечные лучи проникают внутрь сквозь высокие окна, выходящие на площадь. Через окна с другой стороны виден сад. Светло-желтые стены. Черно-белые постеры в рамках. Повсюду игрушки: плюшевые медведи, машинки, железная дорога. На каминной полке фотографии: вот Ханна с сыном, вот Роб и рядом с ним Тоби на трехколесном велосипеде, вот они всей семьей на пляже. Полные тепла и счастья.
– Извините за беспорядок, – говорит Пиппа, рассеянно подбирая игрушки. – Роб у себя в кабинете. Сейчас позову его.
Когда она выходит из комнаты, я смотрю во двор: из окна виднеется тыльная сторона Фрэмптон-роуд, в том числе крыша сарая Уильяма Харпера. Большие черные птицы, поклевывая какую-то падаль, шумят в высокой траве, а с дерева за ними наблюдают четыре кровожадные сороки. В детстве я редко встречал больше одной за раз, теперь же эти гребаные пернатые попадаются на каждом углу.
– Черт! – Гислингхэм убирает с кресла игрушечного котенка и садится. – Так вот что меня ждет?
Он ухмыляется, однако тут же принимает серьезный вид – вдруг его слова прозвучали бестактно? Такое происходит со всеми. Никто не знает, как общаться с родителями погибшего ребенка. Вроде бы это должно помочь мне справляться с подобными ситуациями, только пока что ничего не выходит.
– Вы нашли ее?
В дверном проеме стоит Роб Гардинер. Вид у него бледный, да и вообще он изменился. Раньше его темно-русые волосы были коротко подстрижены по бокам, теперь же он отрастил их и завязывает в хвост; густая борода скрывает шею. Видимо, компьютерщикам такое сходит с рук. Будь здесь моя жена, она бы скривилась.
– Мистер Гардинер? Я инспектор Адам Фаули…
– Да, я знаю. Вы были здесь тогда вместе с Осборном.
– Давайте присядем.
– Раз полицейский предлагает присесть, значит, вести плохие.