– Чего это ты? – удивленно проговорила Анна.
– Я люблю тебя, – просто ответила Эрика и подняла бокал. – За нас! За тебя, за меня и нашу сумасшедшую семейку. За все то, через что нам пришлось пройти, за все, что мы пережили, и за то, что у нас больше нет секретов друг от друга.
Сморгнув пару раз, Анна подняла свой стакан с колой и чокнулась с Эрикой.
– За нас!
На мгновение Эрике показалось, что она заметила черную тень в глазах сестры, но в следующую секунду это выражение пропало. Должно быть, ей показалось.
* * *
Санна наклонилась над кустом гортензий и вдохнула их аромат. Однако он не успокоил ее, как обычно бывало. Вокруг нее копошились покупатели, брали в руки горшки, клали в тележки упаковки с землей для растений, но она едва замечала их. Перед глазами у нее стояла лживая улыбка Марии Валль.
Санна не могла понять, как Мария решилась вернуться. После стольких лет. Мало того, что ей самой пришлось встречаться иногда в деревне с Хеленой, кивать ей…
Санна свыклась с мыслью, что Хелена рядом, что она в любой момент может столкнуться с ней. Она видела чувство вины в глазах Хелены – видела, как оно с каждым годом все больше съедает ее. Но Мария никогда не проявляла ни малейшего раскаяния, ее улыбающееся лицо появлялось во всех газетах о жизни знаменитостей.
И теперь она вернулась. Лживая, красивая, смеющаяся Мария. Когда-то они занимались в одном классе в воскресной школе. С завистью разглядывая длинные ресницы Марии и ее светлые вьющиеся волосы, достающие до поясницы, Санна видела и тьму в ее душе.
К счастью, родителям Санны не придется вновь увидеть улыбку Марии в деревне. Санне было тринадцать, когда ее мама умерла от рака печени, а в пятнадцать она похоронила отца. Врачи так и не смогли поставить окончательный диагноз, но Санна знала, что случилось. Отец умер от горя.
Она покачала головой, и головная боль снова напомнила о себе.
Ее вынудили переехать к тетушке Линн, но там Санна так и не прижилась. Собственные дети Линн и дяди Пауля были на несколько лет моложе ее – и родственники понятия не имели, что им делать с сиротой-подростком. Их нельзя было упрекнуть ни в глупости, ни в злости; они делали все, что могли, – но оставались чужими.
Санна выбрала земледельческую программу в гимназии подальше от них и сразу после окончания начала работать. С тех пор она сама себя содержала. У нее был собственный садовый магазинчик в окрестностях Фьельбаки – дохода он приносил немного, но достаточно, чтобы прокормить их с дочерью. А больше ей ничего и не нужно.