Последними прибыли одиннадцать чародеев седьмого-восьмого ранга
— Главы Великих Родов, из числа тех, кто в момент зова находился
отдельно от лидеров своих фракций.
— Присаживайтесь, дамы и господа, в ногах правды нет, — заявил
Николай Третий, когда последняя группа вошла в кабинет и нестройным
хором поприветствовала государя. — У меня есть для вас несколько
объявлений, которые мне хотелось бы сделать не публично.
По левую руку от монарха сел Богдан Ерофимович, по правую — его
супруга. С ними же сели и прибывшие с ними спутники. Император
молча, с лёгкой улыбкой поглядел на хмуро поглядевшего сперва на
супругу государя, а затем на своего заклятого конкурента —
начальника Тайной Канцелярии. Садиться дальше, по одной из сторон
стола, выглядело бы признанием своей слабости, но бывший монах в
свойственной ему нагловатой, выходящей за грань допустимого манере
выкрутился — Григорий Распопов уселся на противоположном конце
стола, оказавшись напротив Николая, а его люди расселись по двое
справа и слева от своего лидера.
Вообще-то подобное было нарушением этикета. И подобное обычно
спускалось никому — но так было до Распопова. Этому раздражающему и
Залесского, и Императрицу, и большинство Глав Великих Родов
выскочке, возвысившемуся до невиданных высот всего лишь за жалкие
несколько лет, подобное поведение по каким-то причинам постоянно
сходило с рук…
Остальные одиннадцать Глав Великих Родов расселись между этими
тремя группами, каждый рядом с той фракцией, кою поддерживал, и
заняв большую часть свободных мест.
И лишь цесаревич так и остался стоять неподвижной статуей за
спиной отца.
— Итак, друзья мои, не буду ходить вокруг да около, — откинулся
на спинку стула Император Всероссийский. — Ни для кого не секрет,
что в последние годы Империя столкнулась с рядом неприятных
ситуаций, которые, почему-то, не спешат разрешаться.
Боярство, низкие сословия и даже подавляющее большинство
дворянства Империи выразились бы иначе. Во первых — неприятные
ситуации это на редкость не подходящее описание для целого ряда
достаточно крупных военных конфликтов, в которых страна вынуждена
участвовать, причем одновременно. Во вторых, а может даже и в
первых, почти каждый гражданин Империи был твердо уверен, что всё
происходящее вина в первую очередь лично самого самодержца…