— Да я сама кого угодно могу заставить плакать. Забыл?
— Нет, как я мог? Особенно утром, когда Али жаловался на тебя
маме по телефону.
Я засмеялась, запрокинув голову, и через смех ответила:
— Когда меня будят, я всегда в плохом настроении.
После этого он кивнул и не сводил с меня взгляда, так же, как и
я. Его глаза, были как черная дыра, которая тянула меня к нему.
Даже когда он щурил их от солнечного света.
Мы стояли и смотрели друг на друга, словно весь остальной мир
для нас не существовал. Собственно говоря, это было правдой. Для
меня было плевать на всё, кроме его взгляда, заставляющего забывать
всё плохое, что случалось со мной за день.
Однако незаметно перевела взгляд на его крепкую грудь, которая,
казалось, состояла из 99,9 процентов из мышц. И восхищалась, но
передернула, и прокляла себя сотый раз за день, и сказала:
— Я тут посижу послушаю урок по литературе, пока брат не
придет.
— Конечно, — сказал он и, просунув руку через забор, легонько
щелкнул меня по носу. Он всегда так делает, и это заставляет мое
сердце биться, как у победителя-скакуна на соревнованиях.
Я направилась к скамейке. Вокруг нее было несколько многоэтажных
домов, а поле и скамейки были погружены в тишину, если не считать
проезжающих велосипедистов.
Солнце не жарило меня, потому что я села на ту часть скамейки,
куда падала тень от прожекторов на поле. Небо все еще было
безоблачным, но ветерок пропал и не освежал мой макияж, который,
наверное, потек.
Как потекла я сама, увидев Мерта.
Включив на телефоне нашид, я надела наушники и стала наблюдать
за тем, как профессионально Мерт умеет играть в футбол играет.
Время от времени он кидал на меня заинтересованные взгляды, пока
я смущалась в беззвучном режиме. Мне нравилась вся эта атмосфера,
даже если с меня текал пот, а ноги, в которые не попадала тень,
жарились на солнце.
Я же говорила, что никто не сможет испортить этот день, и с этим
утверждением было согласно и мое сердце. Однако, увидев Гёкче, я
закатила глаза и пожалела уже об испорченном дне.
— Ассаламу алейкум*, — сказала она и села на скамейку рядом со
мной.
— Алейкум ас-салам*, — ответила я.
Гёкче — сестра Мерта, и та, с кем наши родители и сам Мерт
пытаются нас подружить. Но мне не очень хочется с ней дружить.
Особенно, если наш последний разговор был таким: