- Не смеши меня. Ты ни на что не способен. Твоя так называемая музыка – всего лишь вопли испуганного енота. Никто в своем уме не заплатит за это и кроны. Ты сопьешься под мостом.
- Что ж, я продам наследство деда и упьюсь в комфорте под собственные песни.
Ари отшатнулся.
- Ты не посмеешь…
- Все, что принадлежит мне, мое! – прошипел Эрик и направился в дом. В дверном стекле отразилось его перекошенное яростью лицо.
Сжав губы в тонкую нить, Ари Хансен посмотрел ему в след.
- Медвежий лог не стоит тех денег, которые ты надеешься выручить за него. И он точно не сделает тебя счастливым…
***
… Лили-Бет ворвалась в его комнату, когда Эрик, уже в джинсах и футболке, стоял у шкафа и перебирал висевшую там одежду. Задрав подбородок и стиснув зубы, она следила за тем, как на пол летят свитера и рубашки, которые брат носил еще в школе.
- Что? – резко спросил Эрик, припечатывая ее мрачным взглядом.
Глаза Лили-Бет тоже были полны ярости. Она тяжело дышала, но молчала. Для пятнадцатилетней девчонки подобное поведение было несвойственно, просто Лили-Бет довольно рано усвоила правила поведения своего круга и старательно придерживалась их в любой ситуации. Ну или почти в любой.
Эрик издевательски пощелкал пальцами перед ее носом, стараясь вывести из шаткого равновесия, отчего на щеках Лили-Бет тут же появились два ярких пятна.
- Ты оскорбил папу! – наконец выкрикнула она ему в лицо. – Ты оскорбил всех нас! Мои подруги в шоке… Лучше бы ты не возвращался!
Эрик покачал головой и с грохотом закрыл дверцу шкафа. Метнувшись к письменному столу, на котором еще лежали какие-то книги и возвышалась модель корабля "Christian Radich", подаренная отцом на его тринадцатилетие, он зачем-то выдернул из старого плеера наушники, чтобы сунуть их в карман. Подумав, бросил в сумку и плеер.
- Не суй свой нос туда, куда не надо. Наслаждайся жизнью! - Эрик сел на кровать и впихнул ступни в черные потертые "мартинсы", найденные в шкафу.
Лили-Бет шмыгала носом, переминаясь с ноги на ногу, явно намереваясь продолжить разговор. Эрик же, наоборот, желал свалить из дома как можно скорее. Он спрятал шнурки внутрь голенища, закинул сумку на плечо и сделал шаг к двери. Лили-Бет преградила ему путь и сейчас смотрела снизу вверх, настойчиво сверля его взглядом.
- То, что ты сказал про маму… - она занервничала и схватилась за горло, будто слова застревали внутри или же причиняли ей нестерпимую боль.