- Но из-за чего? Неужели нам грозит серьезная опасность? –
шепотом спросила я у старика, хотя подозревала, что не стоит столь
откровенно демонстрировать собственное незнание здешних реалий.
Но мессир Густаф не счел мой вопрос подозрительным.
- В последнее время Тьма снова пошла в атаку, - возвестил он. –
Грани едва держатся – не только рядом с Сирьей, но и по всему
обитаемому миру. Но именно здесь, на юге Андалора, порождения Тьмы
стали появляться уже не только на подступах, но и в самом
городе.
Я слушала его и молчала, понимая, что мои нервы тоже едва
держатся, и они тоже уже на грани.
Болезнь помогла смириться с мыслью, что я очутилась в другом
мире. Но сейчас, после рассказа мессира Густафа, мне стало
предельно ясно, что не стоит распространяться направо и налево, кто
я такая и каким образом попала в Хордвик. Иначе меня могут
причислить к порождениям Тьмы, и тогда моя судьба незавидна.
При этом у меня не было никаких идей, как вернуться домой.
Судя по всему, из-под колес автомобиля меня спас бабушкин
медальон, другой версии у меня не имелось. Перенес на руины
заброшенного города, после чего отключился, решив, что выполнил
свою миссию.
Но снова включить его не выходило.
Золотистые створки все также были плотно сомкнуты, а ломать
медальон я не рискнула. Заставить заработать его тоже не удалось,
хотя особых идей, как это сделать, у меня не имелось.
Вариант зажмуриться и попросить: «Верни меня домой, пожалуйста!»
- я тоже испробовала, причем, многократно.
Но он не сработал.
Был еще одна идея – вернуться в город пауков, отыскать ту самую
площадь, на которой я очутилась после переноса, после чего
хорошенько ее исследовать.
Быть может, где-нибудь имелся столбик с выемкой и надписью:
«Положить кулон сюда и нажать вот на эту кнопку», после чего я
сразу же окажусь дома, в Н-ске?!
Идея мне нравилась, но вызывала закономерные сомнения.
Второй укуса паука я вряд ли переживу, а узнавать, как кусаются
черные простыни, мне не хотелось.
В такие моменты – когда я задумывалась о том, куда меня закинуло
и как мне отсюда выбраться, на меня накатывала страшная тоска.
Слезы начинали литься из глаз, и я всхлипывала, жалея себя, а
заодно осознавала собственное бессилие и полнейшее одиночество.
Но до меня мало кому было дело. Если быть с собой честной, то
никому.