– Если вы забыли, то я напомню: речь
идет о самом первом храме, посвященном Богине! Храме, который был
построен две тысячи лет назад и пережил три десятка королевских
династий, четыре жесточайшие осады и несколько войн. Это величайшая
святыня! Место, куда Богиня, пусть иногда, но все‑таки приходит
лично!
Последние слова прозвучали особенно
горячо, и Ринариона совсем перекосило. Да, он слышал эти байки о
схождении Богини, но давайте честно? О чем бы ни кричали священники
и жрецы, боги в мир людей давно не приходят. Им, безусловно, есть
какое‑то дело до смертных, но преувеличивать этот интерес не стоит.
Придавать особое значение старинному нагромождению камней –
тоже.
– Мне известно все, о чем вы сказали,
– ответил король раздраженно. – И я очень ценю всю эту историческую
ценность и намоленность. Именно поэтому храм не сносят, а просто
переносят в другое место. Да, без подвалов и катакомб, зато со
всеми вашими неподъемными алтарями и прочими статуями.
От этих слов настоятельница аж
подпрыгнула.
– Со всеми нашими алтарями? –
истерично переспросила она.
Несколько секунд матушка возмущенно
глотала воздух, потом все‑таки нашла в себе силы собраться.
Выпалила:
– Храм переносить нельзя!
– Мне тоже этого не хочется, –
отозвался монарх. – Но выбора, увы, нет. Ваш храм слишком
выбивается из общего архитектурного ансамбля. Он выглядит нелепо и
мешает облагородить дворцовую территорию.
– Нелепо? – повторила матушка. – Да
как вы…
Ларию очень любили в народе. Да и сам
Ринарион всегда относился к настоятельнице по‑особому – было в этой
старушке нечто очень родное и теплое. Именно доброе отношение
короля позволяло ей сейчас стоять, потрясать кулаками и
разговаривать в таком тоне.
Только терпение и милость монарха не
вечны, и, несмотря на обуявшую ярость, настоятельница Первого храма
это понимала. В какой‑то момент она замолчала и выдохнула. Тут же
приняла самый величественный вид и послала Ринариону новый взгляд –
насмешливый, почти высокомерный.
– Что еще? – неприязненно фыркнул
тот.
Настоятельница пожала плечами, потом
скосила глаза на королевских помощников, словно раздумывая, стоит
ли говорить при них.
– Матушка… – почувствовав
необъяснимую тревогу, процедил Ринарион. – Что вы…
– Я? – Старушка уже не кричала,
улыбалась. С подчеркнутым спокойствием она поправила поля своей
труйи и призналась: – Ничего. Просто поняла, в чем заключается
проблема вашего отношения к храму Богини.