— А мне нравится Шестой, — мужчина чешет скулу. — Ноа Просвещенный. Правда, меня он недолюбливает, хотя я столько денег вливаю в образование.
— У него особая неприязнь к Пятому и Третьему, а ты ему не интересен, — Агатес качает головой. — Ты для него — кошелек.
Я совсем потерялась. Мозг отказывался воспринимать информацию, и я просто дожидалась, когда закончится пересчет загадочных Ноа.
— Седьмой, — Агатес задумался и цокнул, — Ноа Рабочий. Он же сейчас у тебя, по сути, в рабстве?
— Что так сразу в рабстве? — мужчина закатывает глаза. — У него просто не хватило ума стать кем-то большим. Он тупой и необразованный мужлан, который готов за копейки впахивать и подчиняться.
— Восьмой, — с неприязнью вздыхает Карн, — Ноа Эмигрант.
— Он себя предпочитает называть Гостем, — Агатес берет на руки Чубу и осторожно двумя пальцами поглаживает мохнатую спинку.
— Девятый — самый гандон, — шипит Ноа. — Бюрократ, чиновник и просто подлец.
— Так он тебя и породил, — Агатес кривится в улыбке. — Между вами разница только в том, что Девятый — толстый и старый, а подход у вас почти одинаковый. Не зря же вы так тесно сотрудничаете.
— Обижаешь, колдун, — губы мужчины вытягиваются в тонкую ниточку. — Я отвечаю за деньги, бизнес, успех и перспективы города, а этот только и умеет, что балоболить и думать о взятках.
— Ты тоже через взятки решаешь многие вопросы, — Агатес спускает Чубу на колени. — Грязные сделки, подкуп, черная бухгалтерия. Самый честный из вас — Ноа Свободный. Он ни с кем из вас никогда не вел и не ведет дел. Даже Ноа Милосердный нет-нет, да захаживает к тебе и Девятому, чтобы выпросить услугу для сирых и убогих. Вы клубок змей.
— А ты и твой дружок тогда чего тут делаете? — Ноа проводит языком по верхним зубам. — Ах да, вы же такие особенные! Один — слабый Божок, который возжелал власти, а второй — древний мудак, что сожрал тех, кого обещал оберегать.
— Ты людоед, что ли? — я в недоумении смотрю на парня. — Какие чудные открытия меня еще ждут?
— Хуже, он жрал духов, — Ноа сжимает кулаки.
— В мое оправдание скажу, что я перекусывал только плохими и зловредными духами, — Агатес блекло улыбается. — Я защищал людей, рыжая. Да, я обманом завлекал слабых мерзопакостных духов, а потом вместо того, чтобы их развеивать, я их поглощал. Не всех. Некоторых, — он кидает беглый взгляд на паука, который лениво ползал по его ноге, — оставлял в живых, если они обещали исправиться. У Чубы самый долгий путь к исправлению или ему просто нравится быть насекомым. Я склоняюсь ко второму варианту.