- Как легко на гладкой карте
Стрелку начертить.
Но потом идти придётся
Через горы и овраги…
Так что прежде, человечек…
Выучись ходить. (авт. - слова Ю. Михайлова)
Ольга на удивление стала задумчивой. Рассматривая мою грудь,
водя пальцем над воспалёнными рубцами, правда, не прикасаясь, как
болванчик из стороны в сторону качала головой.
- Не понимаю, Саша, что здесь обозначено. Если не рассматривать
детали, можно подумать, что изображение какого-то лабиринта, куски
которого у тебя на груди расположены совершенно хаотично. Нет, что
бы как на спине – творение настоящего художника. А здесь явно
потрудился трэнжер.
- Кто?
- Трэнжер. У нас так называют малолетних идиотов, которые
возомнили себя великими художниками и по ночам расписывают заборы
не поддающимися пониманию каракулями. Беда от них. Правда, если
ловят, сначала заставляют привести в изначальное состояние
разрисованные забор или стену дома, а потом оправляют в лагеря
перевоспитания минимум года на три.
- И что, перевоспитываются? Есть статистика?
- Кому нужна эта статистика? Знаю одно – из тех, кто попался,
больше никто не рисует. Желание портить чужую собственность
отбивают на первом году пребывания.
- Ты говоришь с таким убеждением, словно сама там была.
- Была. Только в качестве воспитателя. Юридический факультет.
Двухмесячная производственная практика. Знаешь, насмотрелась на всю
жизнь.
- Ясно. Ладно, Оля. Я, пожалуй, насмотрелся на себя такого
красивого. Аж оторопь берёт. Одно скажу, вспоминая слова песни –
«Прежде, человечек, выучись ходить». Мудрые слова. Вот и будем
учиться, как настоятельно твердил Николай Сергеевич, повторяя раз
за разом эти слова. Сам понимаю, пока по делу знаний в голове нет,
лабиринт не выстроишь и понять где здесь вход, а где искомый центр
будет пустой тратой времени.
- Дядя Коля говорил, что для тебя приготовил план обучения,
поэтому будет проще.
- Ну да. Только начать и кончить. Пойдём отсюда, а то от
изобилия красок на моём теле глаза устали.
Уже в коридоре, заметив, что девушка приотстала, обернулся.
- Ты домой?
- Да. Мне пора. Там тебе Алевтина ужин приготовила. Справа на
столе контейнер с подогревом, увидишь. Только прошу – посуду не
мой, а то она обидится.
- Оля, - я смотрел на девушку, которая за последний час стала
чуть более человечной. – Вот ты говоришь, что бы я не мыл посуду.
Оставить грязное в мойке, что бы Алевтина с утра пришла и, увидев
засохшие тарелки, вспомнила меня тёплым словом? Не знаю как ты, а я
на подобное не способен. Да и что там мыть? Максимум пару тарелок и
вилок. Больше разговора, чем самого действа.