— Ну, война закончилась пятнадцать лет назад, — задумчиво
проговорила девушка. — Может, около сорока?
В отцы мне, значит, годится. Хотя внешне он выглядел лет на
двадцать пять.
— Но драконы стареют куда медленнее простых людей, — добавила
служанка уже знакомое.
Мне захотелось спросить, что за война была и с кем, но не
хотелось показывать свое откровенное невежество. Может, в академии
удастся добраться до библиотеки и там все разузнать?
Пока я размышляла, горничная продолжала щебетать:
—Хоть одним глазком увидеть его в драконьем обличье. Говорят,
это завораживающее зрелище. Как же вам повезло, Элизабет! Я так за
вас рада!
Осталось и мне за себя порадоваться.
Ночью меня мучила бессонница. В груди было горячо. И казалось,
жар исходил откуда-то из солнечного сплетения. Я накрыла его
ладонью, и под пальцами вдруг мелькнул и погас ослепляющий красный
свет. Камень! Камень был во мне…
Лиза
Утром я проснулась разбитая. Все было как в тумане, и если
бы не суета горничных с графиней, то собиралась бы еще долго. А так
они меня взяли в оборот, одели, умыли, причесали и даже накормили
завтраком. Я как раз доедала яблочный пирог — вкусный, чего и
говорить! — когда к крыльцу подъехала знакомая черная карета. Почти
воронок. Из нее выбрался генерал Торн, выглядевший, в отличие от
меня, молодцом.
Слуги уложили в карету мой чемодан. А графиня Вортекс тем
временем вывела меня на крыльцо, где и заключила в объятья.
— Будь умницей, — прошептала она на ухо. — И во всем слушайся
своего жениха.
Я покосилась на дракона, но он обменивался любезностями с
графом.
— Ну-с, — сказал Октавиан, когда с прощальными церемониями было
покончено. — Пост сдал.
Генерал вытянулся по струнке, но все же улыбнулся:
— Пост принял.
После чего повернулся ко мне и предложил помощь. Опыт залезания
в кареты у меня отсутствовал, да и незачем было сразу ссориться.
Поэтому с благодарностью приняла протянутую руку. Ладонь у дракона
была широченной, в ней две мои поместятся. И такой приятно теплой,
что неожиданно не захотелось прерывать контакт.
Чего это я?
Высвободив руку, я устроилась на бархатном пружинящем диванчике.
А генерал Торн расположился напротив. Слуга захлопнул дверцу, и
через минуту карета тронулась.
Мы остались вдвоем в узком полутемном пространстве. Того и
гляди, колени соприкоснутся. И ведь родители не боялись отпускать
единственную дочь с этим мужчиной. Видимо, были убеждены в его
порядочности. И мне он пока не давал поводов в ней усомниться. Но
все же неловкость между нами можно было резать ножом.