– Она моя дочь! – последняя дерзость растаяла в голосе Джерарда, остались лишь мольба и отчаяние.
– Не только твоя… – показалось, что жуткая тёмная тень вздохнула устало. – Тебе даровали пять лет на то, чтобы любоваться светом Эйлин. Но ты не ведаешь благодарности и меры. Теперь пришло её время. Дитя услышало зов крови и вернулось туда, где ей самое место. Ты же сам понимаешь, что твоя дочь никогда не найдёт счастья среди смертных. Отпусти её!
– Нет… – упрямо покачал головой Джерард и всё-таки сорвался на крик, – нет, нет, и нет! Пусть она сама мне скажет это, скажет, что хочет остаться здесь!
– Нет, не бывать этому, – отрезал сид. – Хочешь разбить ей сердце? Подумай, скольких слёз будет стоить этот выбор твоей дочери! Она здесь счастлива и беспечна. И если ты желаешь ей добра, оставь её в покое и возвращайся обратно к смертным, пока ты ещё можешь это сделать! Дважды предлагать не буду.
– Я никуда не уйду без моей девочки! – взвился Джерард, жгучая ярость, тлевшая внутри, опалила душу и разум. – Не уйду! Эйлин! Эйлин!
Крики захлебнулись в рёве ветра и обезумевшей в один миг бури.
– Она тебя не слышит… – бросил холодно сид. – Уходи!
– Нет! Отдайте мне дочь! – ещё громче закричал Джерри. – Лиа! Лиа! Где ты? Покажись! Посмотри мне в глаза! Не прячься за чужую спину! Лиа! Отдай мне дочь!
– Она не желает тебя видеть, – ледяной голос фейри принёс с собой стылый холод зимы и горечь вечной разлуки. – Никогда больше. Уходи, покуда жив, и будь благодарен хотя бы за это! Если бы не милосердие Лиадэйн, ты уже давно был бы мёртв.
Сид развернулся и шагнул во мрак, исчез мгновенно, став частью лесных зарослей и грозовой ночи.
– Нет! Нет! Нет!
Кажется, и Джерард обезумел, как эта ненастная ночь – потрясая топором, он решительно бросился следом, безжалостно проламываясь сквозь подлесок, ломая и круша всё на своём пути.
Он сражался с Лесом, словно с полчищем врагов. Из срубленных ветвей брызгал не сок, а кровь – в бледных вспышках молний Джерри различал пурпурные капли на своих руках. Деревья охали и стонали, когда безжалостное лезвие сдирало кору с вековых стволов.
Тёмная тень внезапно снова преградила путь охотника, и он бросился вперёд с гневным рыком, вскинув над головой смертоносный топор.
О, как же он сейчас жаждал вонзить это острое лезвие в надменное лицо сида! Пусть Джерри и не видел этого лица, но знал наверняка, что тот смотрит с презрением. И смыть эту спесивую гордыню можно лишь кровью…