Для начала я попробовал залечить
мозоль на ладони, натертую топорищем. Мико очень старалась, сначала
раскраснелась так, что я испугался за нее, а потом вдруг
побледнела, отчего я начал переживать еще больше. В результате нам
удалось лишь немного ускорить заживление. В благодарность за
старание, я поскреб макушку хвостатой искорке, чем вновь вызвал ее
довольное урчание.
- Ничего, радость моя, это ведь наш
первый опыт.
Магия с согласным рокотом растеклась
по ладони и исчезла.
В течение трех дней я уходил от
Марьяны под вечер и непременно с добычей. Игнат ворчал, что зря
трачу время, однако жареной курице или кастрюльке борща был
рад.
Я сам понимал, что все это не
серьезно, и с возвращением кузнеца сытая жизнь закончится, но
словно давал себе небольшой отпуск от решительных действий. Да и
общаться с дочкой кузнеца мне нравилось с каждым днем все
больше.
В первый день она еще пыталась
строить из себя строгую хозяйку, на второй уже смеялась над моими
шутками, а на третий Марьяна оставила меня ночевать на сеновале.
Что ходить зря туда-сюда, сказала она. Подумав, что так
действительно будет лучше, я согласился. За Игната не переживал: на
картошке и кастрюле борща он должен был протянуть до завтрашнего
вечера.
С последним солнечным лучом я залез
на сеновал. Удобно разместившись на выданном мне тюфяке и
накрывшись одеялом, я прикрыл веки и уже приготовился провалиться в
сон, когда услышал скрип дверных петель. Открыв глаза, я увидел в
дверном проеме силуэт Марьяны, подсвеченный полной луной.
Не знаю, что на моем месте сделал бы
Тимофей, но он уже никогда не будет на моем месте. А я мужчина
опытный, за двадцать семь лет прошлой жизни разобрался, что среди
ночи женщины на сеновал не за сеном ходят.
Марьяна тоже оказалась опытной и
страстной, и мы с ней остались весьма довольны друг другом.
Уже глубоко за полночь, устроив
голову у меня на плече, она вдруг задумчиво произнесла:
- Ты только не напридумывай себе
ничего, Тимоша.
- Это чего я не должен напридумывать?
– с неподдельным интересом спросил я, уставившись в светлую
макушку.
- Ну, любовь там всякую, свадьбу.
Я едва сдержался, чтобы не засмеяться
в голос. Не родилась еще та женщина, которой я буду готов
предложить стать моей женой.
- Это почему? – с некоторой долей
обиды спросил я, решив не портить вечер размечтавшейся девице.