Через аптеку нас пустили без всяких
дополнительных согласований, пусть и один из кощеев посмотрел на
Алену неодобрительно. Вроде как чего это пустомеле тут делать? На
его взгляд я ответил своим. Как-то в последнее время удачно
получалось превращать мою поверхность лица в подобие кирпича. От
былой застенчивости не осталось и следа. Я даже пришел в выводу,
что если стесняться каждого хмыря, то жить станет просто некогда. К
тому же, эта жизнь будет принадлежать не мне, а конкретно всяким
хмырям. Поэтому временами нужно быть понаглее и не сокрушаться по
поводу, что о тебе подумают. В конце концов, все равно все умрем.
Надеюсь только, что не сегодня.
На Лео меж тем никто не обратил
никакого внимания, что меня полностью устраивало. Не хотелось бы
скандалить, чтобы телохранителя впустили внутрь. Я собирался делать
вид, что того вовсе не существует. К тому же, это было не сказать
чтобы сложно.
Пространство вокруг башни оказалось
заполнено кощеями всех мастей. Если бы тверским пришло в голову
сбросить сюда какую-нибудь магическую бомбу, завтра можно было бы
брать Новгород голыми руками. Я даже не пытался попробовать
посчитать всех рубежников. Вообще непонятно, что именно они тут
делали. Нет, кто-то охранял периметр, другие переговаривались,
остальные просто слонялись, демонстрируя бурную деятельность. Эта
такая старая русская забава – даже если тебе совершенно нечего
делать, надо обязательно нечто изобразить. Чтобы ненароком не
нарваться на гнев начальника. Так всегда было – и в ресторане, и
когда я работал сторожем, и, само собой, в армии. Оказалось, что
рубежники в некоторых вещах не так уж отличаются от
чужан.
К слову, я заметил несколько
знакомцев, включая «некрасивого» человека по версии Алены
Николаевны. Как же его? Фамилия еще такая героическая. Точно,
Исаев. Только зовут Олегом.
Я поднял голову, рассматривая ночное
небо из колодца питерского двора. И удовлетворенно выдохнул, увидев
пролетающую сирин. Угу, значит, не отстала.
– Здравствуйте, Ваше
Величество.
Я даже поклонился Святославу. Скажу
больше, без всякого внутреннего презрения. Как-то смирился я с его
вынужденным присутствием в моей жизни. На счастье, Вредитель стоял
по правую руку от Князя. Сухой, невысокий, с отпечатком русской
хтони на иссушенном годами лице. Значит, я правильно определил
этот, как его, психотип крона. Я и рассчитывал на его близкое
нахождение от княжеского тела.