— Граф, — подтвердил Назыров. —
Наверняка вы слышали о воспрянувших из пепла Пылаевых… граф.
Было видно, что Назыров относится к
Багрянцеву с презрением, что ли? По крайней мере, каждое его
обращение по титулу было схоже с плевком.
— Пылаев? — во взгляде Багрянцева тут
же появился интерес. — Это Ваш Колизей гремит по всей столице?
— А также матрешки, консервы,
соленная и копчённая рыбы, — подлил масла в огонь Назыров, — и это
не говоря о знаменитых на всю столицу мраморных приисках и
зачарованных кирас, которыми хвастают Новиковы.
— Любопытно, — протянул Багрянцев, —
думаю, такой настоятель сможет решить все накопившиеся проблемы
Храма довольно быстро.
— Что за проблемы? — поморщился я,
пытаясь просчитать ситуацию.
С одной стороной, мое назначение на
должность Настоятеля снимет уйму вопросов, с другой, а не получится
ли так, что я прыгнул из огня да в полымя?
— Многочисленные недоимки, — во
взгляде Багрянцева промелькнул огонек алчности. — Нарушения
отчётности, требования пожарной безопасности и многое-многое
другое.
— Вот оно что! — развеселился Виш. —
Все дело в деньгах! Как скучно!
— Сколько? — поморщился я.
— Сто тысяч золотом.
— Господа, — я кивнул одаренным. —
Был рад с вами повидаться. Ну а сейчас позвольте откланяться. В
этом кабинете слишком много графов.
— Граф Багрянцев имел ввиду не
золотом, а серебром, — с намеком протянул Назыров.
— И не сто, а десять? — подхватил
я.
Посланный императорской канцелярией
проверяющий скривился так, будто откусил половину лимона.
— Не я устанавливаю правила, —
Багрянцев покачал головой. — Сто тысяч золотом.
— Насколько я помню, граф, — я
посмотрел на Багрянцева, — Вы – личный порученец императрицы?
— Всё так, — подтвердил
проверяющий.
— Выходит, Вы работаете на Марию
Александровну?
— Конечно, — Багрянцев и глазом не
моргнул, но то, как он едва заметно прищурился, дало понять, что
одаренный врет.
— Точно врет, — подтвердил Виш. — Он
ещё и канцлеру служит. Как говорится, и нашим, и вашим.
— Думаю, граф, пятьдесят тысяч
серебром лучше, чем ничего…
Я демонстративно выложил на стол
конверт с печатью императрицы, постаравшись при этом светануть
аналогичный конверт канцлера.
Судя по тому, как расширились глаза
Багрянцева, он успел заметить, чья печать стояла на втором
конверте.
Граф задумался, и я даже понимал,
почему.