— Да пустите же меня!
Девушка мгновенно подскочила и быстро вылезла из повозки, чтобы, оказавшись снаружи, недоуменно застыть. Все спальные места пустовали, и во внутренней части лагеря никого не оказалось. Девушка повертела головой, пытаясь разобрать в утренних сумерках, куда все подевались и откуда раздаются звуки борьбы. Справа, между кибитками, мелькнуло несколько силуэтов, и она поторопилась туда.
— Я же уже сказал вам! Ничего я не собирался красть! Да отпусти же меня! — натужно пропыхтел до боли знакомый мужской голос.
Леона взволнованно ускорилась. Спутники ее нашлись прямо за повозками, сгрудившиеся вокруг какой-то, пока что непонятной ей, возни. К ее удивлению, несмотря на доносящиеся из столпотворения выкрики и пыхтение, наемники были явно спокойны. Кто стоял, сложив руки на груди и расслабленно облокотившись на повозки, кто — широко расставив ноги и подбоченившись, один, кажется, его звали О́тар, даже сидел на земле, оперевшись спиной на дерево и лихо поигрывал кортиком, и все до единого весело глядели на нежданно разыгравшееся представление. Чеслав, стоявший в компании хмурого Ольцика, даже тихонько посмеивался в свои густые рыжие усы, а, заметив Леону, весело ей подмигнул.
Девушка мысленно выдохнула — спокойные, значит ничего страшного не произошло. Она протиснулась немного вперед, выглядывая происходящее. Там, где раньше проходила граница обережного круга, стоял Кирьян, прижимая к себе, заломанного дергающегося юношу. При его очередной попытке вырваться они развернулись в ее сторону, и она смогла разглядеть пойманного. В руках наемника дергался злой, раскрасневшийся Словцен. Леона удрученно выдохнула и вышла из-за спин наемников.
— Кирьян, — позвала она, — отпусти его. Это мой друг.
Мужчина хмыкнул и, насмешливо ухмыльнувшись, отпустил парня.
— Леона! — радостно воскликнул Словцен. — Я же говорил! — буркнул он Кирьяну, резко выдергивая руки и оправляя одежду.
Девушка поджала губы, молча развернулась и пошла обратно к повозкам. До восхода еще есть время, и она потратит его на сон.
— Леона! — позвал парень, догоняя ее и оправляя на ходу разлохматившиеся во время борьбы волосы.
Она не откликнулась. Внутри, словно в закипающем котелке, нарастало раздражение и какая-то детская досадная обида. Она ведь просила его успокоиться, оставить ее! Предупреждала, что этот путь ей нужно проделать одной! А Словцен просто плюнул на ее слова! Отмахнулся, словно от незначительной помехи!