– Мамочка… – выдыхаю и спешу к пострадавшему. Усаживаюсь перед ним на корточки, осторожно беру руками голову и приподнимаю. Фары слепят, лицо ребенка не рассмотреть.
– С тобой всё в порядке, малыш? – спрашиваю в страхе, что дитё сильно пострадало. Хотя крови на снегу под ним и рядом нет, уже хорошо. Но ведь это ничего ещё не значит.
Снизу вверх, из-под глубоко надвинутого капюшона на меня смотрит маленький человек. Но лица по-прежнему не вижу. И в этот момент таксист делает невероятное: он резко сдаёт назад. Мотор машины ревет, из-под шин летят ледяные крошки прямо мне в лицо и в спину ребенка. Инстинктивно хватаю маленькое тело и прижимаю к себе.
«Он задавить нас хочет?!» – вспыхивает мысль.
Нет, таксист, испугавшись последствий, – сбил ребенка, это уголовное преступление! – спешно разворачивает машину на маленьком пятачке и уезжает. «Ну и черт с ним, трусом!» – думаю про себя. Отодвигаюсь от ребенка.
– Ты как? С тобой всё в порядке? Сильно ранен?
– Я девочка, – вдруг звучит тоненький голосок. – Я не мальчик.
– Прости, пожалуйста. Здесь так темно. Можешь встать? Давай попробуем, а? – спрашиваю, а сама пытаюсь поднять ребенка. Тот встает на ноги. На нем длинный, до колен пуховик. Сзади, конечно, перепачканный мокрым снегом. Я беру пострадавшего за руку. Ладошка ледяная! Отвожу в сторону от дороги.
– Ты как себя чувствуешь? Где болит? Голова кружится? Тошнит? – я снова опускаюсь перед девочкой на корточки, держу двумя руками. Чувствую, как она мелко дрожит. То ли от холода, то ли от волнения.
– Нет, ничего не болит, – звучит тоненький голосок.
– Как тебя зовут? Меня Маша.
– А я меня Даша.
– Очень приятно, Даша, познакомиться. Скажи, где ты живешь?
– Я?
– Ну, где я живу, уж точно знаю, – улыбаюсь ей. Капюшон по-прежнему закрывает лицо девочки, а вокруг ещё густые вечерние сумерки. Нас освещает только свет из окон. Мы во дворе какого-то многоэтажного дома. Здесь фонарей нет.
– Я… живу… – задумчиво говорит Даша. И вдруг всхлипывает. – Я не помню.
Начинает тихонько плакать. У меня сердце от жалости сейчас разорвётся. Встаю и прижимаю её к себе. Девочка оказывается маленькой, мне по пояс примерно. Она продолжает лить слёзы, но, ощутив мои объятия, постепенно успокаивается.
В этот момент звонит телефон. Это Володя.
– Мария, ну где ты пропала? Скоро уже начнётся! – раз говорит «Мария», значит, уже мной недоволен.