— Встать! Суд идет! — произносит секретарь.
Люди начинают подниматься, шурша одеждой, плач матери становится громче. «Господи, об одном прошу: дай мне силы!» — моя молитва похожа на стон, рвущийся прямо из сердца, но мне сейчас так нужна поддержка!
— Мы начинаем заседание районного суда столицы. Слушание номер сто тридцать восемь «ДТП со смертельным исходом и сокрытие с места преступления». Ответчик — госпожа Арина Васильева, пожалуйста, встаньте.
— Вставай! — приказывает конвоир и дергает меня за локоть. — Чего расселась?
Я пытаюсь подняться, но колени подгибаются. Качаюсь в сторону, ударяюсь плечом о решетку, вскрикиваю от боли.
— Пьяная, что ли? — шипит на меня конвоир и дергает вверх. — И когда успела?
Все плывет перед глазами, я едва вижу прокурора, который приближается ко мне.
— Если бы вы были более осторожной, то эта жизнь могла быть спасена, — говорит он.
И каждое слово тяжелым камнем падает на голову, отчего я опускаю ее все ниже.
— Простите, — только шепчу в ответ.
— Не у меня надо просить прощения, — грозно с высоты своего роста вещает прокурор. — Эти люди, — широкий жест в сторону родителей жертвы, — потеряли дочь. Ваше безответственное поведение отняло жизнь у девушки.
— Доченька! Как же так вышло?
Протяжный стон несется по залу, и люди встряхиваются, начинают перешептываться, показывать на меня пальцами.
Слезы текут по щекам, капают с подбородка. Вытирать их руками, скованными наручниками, неудобно, отчего чувствую еще большую неловкость и стыд.
— Простите, — поворачиваюсь в сторону родителей.
— Оправдать такой поступок невозможно! — хлопает ладонью по столу прокурор, я вздрагиваю и втягиваю голову в плечи.
— Протестую! — вскакивает мой адвокатик. — Ваша честь, прокурор оказывает психологическое давление на подсудимую.
— Протест принят, — машет рукой судья.
Дальше я отключаюсь, закрываюсь от действительности. О чем говорит прокурор, что ему отвечает адвокат, ничего не слышу, только доносится приглушенное: «Бу-бу-бу», — да взлетает к потолку протяжный стон матери и обрывается где-то там, в вышине.
— Обвинение требует сурового наказания, — врываются в сознание слова.
Зал зашевелился, зашумел.
— В тюрьму ее! — крикнул кто-то.
— Туда ей и дорога!
— Хорошая девчонка погибла, а эта гадина живет и дышит.
—Тишина в зале суда! — обрывает людское возмущение секретарь, я ловлю ее сердитый взгляд и съеживаюсь.