– Это ж охренеть просто можно. Пираньясось, шипастый бегемот, дитя. Хотя последний звучит на самом деле жутковато.
– Дитя… – как-то замялся Иксен.
– Ну да, помнишь ту тварь, которая чуть нас не убила? – Кстати, Иванычу не понравилось то, что ты там остался.
– Тут такое дело. Понимаешь, дитя существует в Изломе, вот только там его не было.
– Как так?
– Ну вот так, – просто развёл руками Иксен. – Мы многих новичков так пугаем, так сказать, обряд посвящения.
Я резко остановился.
– Подожди, это получается, что ты меня просто развёл?
Проводник повернулся ко мне.
– Прости. – В голосе послышались извиняющиеся нотки, хотя сложно было понять его эмоции за этой железной маской. – Не я один там был. Ара мне помог.
– Это что ещё за Урфин Джюс?
– Друг мой, армянин. Занятный парнишка, хотя иногда и бывает чрезмерно эмоционален.
– Какого чёрта, Иксен? Что за шутки? Я ведь мог погибнуть, и тогда бы всё пошло насмарку.
– Нет, я же вызвал Иваныча.
– И они погибли.
– В тех условиях и я бы ничем не помог. Так что ничего такого я изменить бы не смог. Возможно, это даже лучше, тебя быстро довезли.
– Как-то это несерьёзно, – покачал я головой.
– Согласен. Тупанул разок, теперь вот иду за это расплачиваться.
– То есть?
– Одну штучку надо для Снежка найти, заодно сказали тебя немного подкачать. Поэтому и взял с собой.
– А я-то думал, у нас тёплые приятельские отношения, – усмехнулся я.
– В Изломе не бывает тёплых приятельских отношений. Здесь каждый друг другу враг. Иногда даже самому себе. Запомни это.
Я знал, что он прав, но подобные речи мне никогда не нравились.
Видя моё помрачневшее лицо, Иксен решил разрядить обстановку.
– Ты мне, кстати, обещал рассказать о том, как попал в Излом.
– Не помрёшь от скуки?
– А ты расскажи не скучно.
– Ну, сам напросился, – улыбнулся я.
* * *
«Тихий городок был поглощён…»
«Митин под властью Игры…»
«Реальная жизнь превратилась в квест…»
И десятки других объявлений, связанных с аномалией, внезапно возникшей посреди городка. Все новостные сводки и заголовки пестрили подобными статьями и псевдофактами.
«Хотя кто знает, что правда, что ложь?» – промелькнула у меня шальная мысль.
В зеркале отражалось хмурое лицо с недельной щетиной. Коротко стриженые тёмные волосы, слегка широкий нос и шрам на правой скуле говорили о том, что за тридцать лет меня неплохо потаскала жизнь. Но даже тогда, когда всё катилось к чертям собачьим, в глазах блистали хитрые искорки, придавая их выражению дьявольский вид. Девушки (иногда и состоявшиеся женщины) говорили, что у меня яркая харизма. Спорить не собирался, да, на лицо я смазлив и одновременно груб.