Хотелось плакать. Тем более, в
темноте и за потоками дождя никто не заметит. А если и заметят, то
всем плевать. Только вот заплакать не получалось. Как будто что-то
внутри Агаты сломалось и ей теперь недоступна не только радость, но
и любые человеческие эмоции.
Не осталось сил ни злиться, ни даже
жалеть себя. Лишь отупляющая душевная пустота, на фоне которой
потребности тела казались единственным, что важно. Скорей бы
добраться до дома. А там выпить горячего чая, поесть, рухнуть в
кровать, завернуться в одеяло и исчезнуть из этой пакостной
реальности хотя бы до завтра, а лучше — навсегда.
Но между домом и окраиной Москвы,
куда Агату занесло злополучное собеседование пролегал еще долгий
путь в метро. В половине седьмого вечера московское метро вполне
может претендовать на звание филиала ада. Особенно в конце осени,
когда тысячи людей приносят в вестибюли уличную слякоть на
ботинках, а в вагоны — потоки воды с насквозь мокрых зонтов.
Стоя в плотной толпе, Агата с трудом
извлекла из сумки телефон, сама толком не зная, с какой целью.
Наверное, потому что все-таки лучше смотреть в экран, чем пялиться
на окружающих людей.
На экране высвечивалось
непрочитанное сообщение. Агата на автомате кликнула на иконку, не
ожидая ничего хорошего. Вряд ликто-нибудь может сейчас написать
что-то, способное изменить ее настроение к лучшему.
Сообщение было от Вероники.
“Ну что? Ты подумала? Согласна?”
Агата уже было собралась писать в
ответ, что понятия не имеет, о чем речь, но тут память
соблаговолила включиться и напомнить про утренний разговор.
Троюродная сестра и по
совместительству лучшая подруга позвонила где-то в час дня,
соблюдая святость утреннего сна Агаты. Вероника считала, что если
уж человеку случилось оказаться без работы, то стоит хотя бы
наслаждаться выгодами этого положения. Впрочем, по ее мнению
наслаждаться стоило в любой непонятной ситуации. И в понятной
тоже.
— Ника, привет! Что-то случилось? —
настороженно поинтересовалась Агата, ответив на звонок.
— А почему это что-то обязательно
должно случиться? И вообще, что может случиться? — голос в трубке
звучал с привычной беззаботностью.
Если бы проводили соревнования по
оптимизму и пофигизму, Ника стала бы чемпионкой в обеих
номинациях.
— Так вот, ничего не случилось, —
жизнерадостно продолжила она. — В смысле — ничего плохого. Только
хорошее. И даже очень.