Чрезмерно изумленный, он встал со стула и вышел из-за торгового прилавка, чтобы повнимательнее осмотреться и узнать, откуда же взялся этот таинственный голосок. Но в приглушенном свете торгового зала никого из людей ему увидеть не удалось. Он даже заглянул в чулан, который обычно держал запертым, – никого. Потом подумал, что голос донесся до него с улицы. Поспешил к входной двери, чуть приоткрыл ее и выглянул наружу – там тоже поблизости никого не было. А может быть, это был всего лишь ветер и ему показалось?
– Ну конечно, как же иначе, – улыбнулся он сам себе и вернулся за прилавок. – Слух у меня уже не тот, что был раньше. К тому же я очень устал. Нужно поскорее заканчивать на сегодня работу.
И он опять сел на стул и, взяв шариковую ручку, стал записывать какие-то цифры на белом листке бумаги.
– Нам без вас будет очень одиноко, – вновь прозвучал уже знакомый голосок.
Для старика Хоси это было уже слишком. Он отложил ручку и снова встал. Брови его приподнялись, а глаза здорово округлились, однако больше от удивления, чем от страха. Он подумал, что над ним наверняка просто кто-то подшучивает. Скорее всего, какой-то озорной весельчак. Таких ребят во дворе, недалеко от которого располагался магазин игрушек, было много.
Не потеряв дар речь, он принялся рассуждать вслух, рассчитывая на то, что шутник, кто бы он ни был, сам перед ним вскоре появится.
– Кто же это все-таки разговаривает со мной? Ведь из людей здесь нет никого, кроме меня. Игрушки ведь говорить не могут. Или все-таки могут?! – Хоси на мгновение задумался и поглядел на полку с мягкими игрушками. – Нет, никогда не поверю в это! – Взгляд седовласого старца остановился на симпатичном медвежонке, в руках у которого было большое мягкое сердце. И тут он понял, что этот мишка тоже смотрит на него своими черными, но добрыми глазками, и вроде бы даже моргает время от времени. – Неужели это ты со мной говоришь, дружок?!
После этих слов старец подошел ближе и, вытянув вперед руки, аккуратно, почти нежно взял улыбающегося мишку за плюшевые бока.
Затем он, не сводя глаз с милой мордочки медвежонка, снова прислушался – не прозвучит ли теперь знакомый голосок. Он терпеливо подождал две минуты – ни слова; он подождал еще две минуты – ни единого звука; пять минут – опять-таки тишина.