Откуда-то издалека донеслась автоматная очередь.
Я очнулся. БТРы не исчезли, они оказались реальностью. Что за чёрт! Откуда в российской глубинке бронетехника? Да ещё на обычной гражданской автотрассе!
И тут вагон сильно тряхнуло, я едва не слетел со своей полки и лишь чудом удержался. Внизу, на столике, со звоном посыпались бутылки старого хохла. В коридоре кто-то истошно закричал.
Поезд резко тормозил.
Я спрыгнул вниз. Хохол испуганно смотрел на меня.
– Что стряслось? – почему-то шёпотом спросил он.
– А хрен его знает!
Я выскочил в коридор. Состав к тому времени уже окончательно остановился. Из купе высовывались перепуганные люди, кто-то плакал, кто-то матерился, кто-то гневно возмущался беспределом на российских железных дорогах. Никто ничего не мог понять. Бледная, с круглыми от страха глазами, молоденькая проводница пыталась успокоить пассажиров, но у неё это плохо получалось – её саму надо было успокаивать. Я вернулся в купе.
Поезд стоял. На шоссе, метрах в двадцати от полотна, замерли три БТРа с направленными на нас пулемётами. Человек пятнадцать в камуфляже и с чёрными масками на лицах рассредоточились вдоль состава и держали поезд под прицелом АКМов. Сектор обзора был слишком мал, чтобы я мог реально оценить всю ситуацию, однако и увиденного было достаточно, чтобы понять: поезд захвачен террористами.
Я высунул голову в коридор. По другую сторону состава также протянулась цепь людей в масках. Выходы из вагонов были блокированы. Я вернулся в купе и снова прильнул к оконному стеклу.
На дороге показался чёрный джип. Скрипнув тормозами, автомобиль остановился у второго «бэтээра», из него вышли двое. Тоже в камуфляже и в масках. У одного в руке была рация, он то и дело выходил на связь и отдавал какие-то распоряжения. Видимо, это был их главарь. Может быть, мне показалось, но на голове его я различил что-то вроде повязки. Зелёного цвета. А это значит, что мы оказались в дерьме по самые уши.
И ещё одна деталь. У этого типа не было левой руки, пустой рукав был заправлен в карман его камуфляжной куртки.
И тут я вспомнил. Фотоаппарат! Я же как никак репортёр, и мой профессиональный долг… впрочем, к чёрту долг! Я никому ничего не должен. Просто я не мог пройти мимо такого события, чтобы не запечатлеть его на плёнке.
У меня был плёночный фотоаппарат, который стоил большую кучу денег – аж пять тысяч баксов. «Кэнон» с отличной оптикой, который я использовал исключительно в служебных целях. Вот и сейчас в эту поездку я взял именно его.