Первые дни в чужом месте пугали щенка. Находившиеся в доме люди всё время куда-то исчезали, а скрывались они за дверьми трёхкомнатной квартиры, появлялись откуда ни возьмись, и все старались погладить её. Но она заметила, что и женщина, и ребёнок слушались мужчину.
– Так, громодяне! – однажды сказал Виктор. – Бестолку нечего всем и всё время гладить Рокси. Собака должна знать одного хозяина. Иначе мы её испортим.
– Это ты откуда взял? – спросила жена.
– Вот из этой книженции, – кивнув на книжку, лежащую на столе, сказал Виктор. – Это то, что нам дал Юра. Почитай! Там много интересного. И Миша пусть почитает, – он посмотрел на сына. – Ему это только на пользу пойдёт.
– И что, ты ей и готовить будешь, и один гулять с ней, и прибирать за ней? – жена саркастически улыбалась.
– Почему только я? Все вместе. Это разные вещи.
– Значит, ухаживать мы, а играть с ней ты? – спросил сын.
– Да не волнуйтесь вы! И гулять и играть могут с ней все. Вот только без толку всё время её поглаживать не надо. И уж категорически нельзя брать её на руки, ложить на кровать, – отец снова внимательно посмотрел на сына. – Её место здесь. – Он указал на подстилку. – Подрастёт, будет спать в комнате в кресле. Всем всё ясно?
– Уж чего непонятного, – сказала жена. Сын только кивнул головой.
Рокси тяжело вживалась в новую жизнь. Всё было чужое, большое и непонятное. Она лежала на подстилке, а вокруг была пустота. Только за своей спиной она чувствовала опору – стенку. И если бы не запах матери, идущей от подстилки, то было бы совсем тяжко. Ночью, когда в квартире все засыпали и становилось тихо, она начинала тихонечко подскуливать. Постепенно это переходило в громкий скулёж. Тогда из-за двери спальни выходил Он, хозяин. Нет, Он не ругался. Просто поглаживал её, и что-то говорил, говорил, говорил. От этого становилось как-то спокойней, и глаза закрывались сами собой. Рокси засыпала. Потом наступало утро, все суетились, куда-то спешили, но накормить её не забывали, как и выносить на улицу. Это был именно вынос. Её укутывали в специальную попонку, оставляя наружу только нос и глаза, и выходили на крыльцо. «Прогулка» продолжалась минут десять-пятнадцать, но этого хватало, чтобы подышать свежим, морозным воздухом.
Так прошло ещё две недели. Щенок привык и к людям и к помещению. Когда все уходили, Рокси совершала вылазки на кухню, обнюхивала все углы прихожей. Что там делалось за пятью дверьми, посмотреть было невозможно. Они всегда были закрыты.