Это так сильно ее напугало, что Эвери не постеснялась рвануть от него изо всех сил, наплевав на возможное обвинение в трусости и женоподобности.
Принц! Отпрыск императора – тот самый, общение с которым было ей строжайше запрещено под угрозой серьезного наказания!!!
И зачем она так беспечно покинула свою комнату????
Отец точно все узнает. И не простит…
Одежда на ней уже совсем просохла, а волосы превратились в воронье гнездо.
Когда Эвери остановилась на берегу небольшого лесного озера, то взглянула на свое отражение в воде и укоризненно покачала головой.
Глупая!!!
Порки-то теперь не избежать…
Присаживая свой многострадальный зад на землю, девушка подтянула колени к груди и, облокотившись на них, задумалась.
Есть ли варианты выбраться из этой передряги?
Разве что… сбежать???
Все внутри полыхнуло трепетом и страхом.
Она снова думает о побеге, и это уже становится привычным. Ну а вдруг… так будет лучше? Сама себе хозяйка, никто не контролирует каждый шаг, и порка не грозит за любое неповиновение…
Правда, это может грозить какими-то ужасными неприятностями и вызвать к действию то невидимое проклятье, о котором домочадцы прожужжали ей все уши, но… а вдруг это неправда?
Это был первый раз, когда Эвери допустила подобную мысль.
Эта мысль казалась искушением самого бога Рикшана – настойчивая и соблазнительная, и Эвери пришлось побороться со своим страхом за право продолжать размышлять в этом направлении.
А ВДРУГ НИКАКОГО ПРОКЛЯТЬЯ НЕТ????
Она задрожала, закусывая губу в неистовой душевной муке, но упрямство, неожиданно поднявшееся в душе, не позволило тут же отвергнуть эту крамольную мысль.
Это был настоящий переворот. Переворот, в котором Эвери победила навязанную уверенность в правоте родителей. Переворот, обещавший вылиться однажды в откровенный бунт…
Девушка взглянула на медный браслет, поблёскивающий на запястье подобно кандалам. Неужели она когда-то сможет снять и его?..
- Прячешься???
Скрипучий старушечий голос заставил Эвери вздрогнуть и подскочить на ноги.
Рядом стояла Вальда – старая знахарка, осматривающая девушку придирчивым колючим взглядом выцветших голубых глаз. Ее старое платье, сплошь усеянное заплатами, выглядело не менее устрашающе, чем морщинистое лицо, которое, при этом не потеряло своих очертаний и казалось до сих пор изящно посаженным на длинной худой шее.