Выйдя на Дзержинку, я успокаивала себя, что многие наши пошли к ним в ВЦ и, по слухам, очень довольны. Не буду же я работать с этим странным чиновником. Вспоминая его лицо, решила, что, конечно, он член иезуитского ордена.
Но и этот пузырь лопнул. Примерно через месяц я увидела в своем Богом спасаемом НИИ в пустом кабинете начальника под стеклом небольшую бумажку, где было написано: откомандировать меня в распоряжение в/ч №1234.
В скором времени, как Пушкина в Михайловское, меня сослали в Огородный проезд. Там, наконец, мне поставили задачу по защите электросети от такого несчастья, от этакого, всего десять пунктов. Но раз в неделю пара параметров выбрасывалась, другие вставлялись, но я-то умная, не писала никакой программы и жила в свое, очень заскорузлое, удовольствие. Часто выбегала погулять, ходила в библиотеку, но не для того, чтобы читать расставленные по стеллажам отчеты о работах. Нет. Я дружила с Виолетой Самуиловной, румяной, высокой женщиной, пожилой, как я была уверена, но всегда с доброй улыбкой и веселыми глазами. Чаще после небольшого разговора, а иногда сразу, войдя в библиотеку, я спрашивала: Виолета Самуилона, можно? В ответ она улыбалась, и тогда я быстро влезала по доскам стеллажей под потолок и начинала траверс библиотеки. Через несколько минут спускалась с другой стороны двери, говорила спасибо и бежала на рабочее место. Иногда, если чувствовала катастрофическую недостаточность всего одного траверса, приходилось повторять.
Легкомыслие – мое главное свойство рядом с заносчивостью, или гордостью. Если б я не была легкомысленной, я не попала бы в Энергосетьпроект, а если б попала, вела бы себя по-другому. Не стучалась бы в КГБ, вот это просто невообразимо. Папа мой служил каждодневно и непреодолимо, мне такого нельзя и представить. Я свободна всегда и везде, поэтому мне так нравилось из обрыдлой свободы попасть в альплагерь, в царство необходимости.