Такой расклад устроил абсолютно всех – и администрацию приюта, и школы, и сам Кузя был очень доволен решением этого вопроса. В тот момент все выдохнули с облегчением, а я почему-то загрустил. Кузя хоть и был трудным человеком, но с ним в приюте был железный порядок.
Администрация приюта быстро договорилась со строительным техникумом, куда Кузя еще успевал попасть в учебную группу. И, как водится, перед отъездом он решил накрыть поляну, так сказаться, проставиться за отъезд. Об этом, естественно, узнал директор и поставил в дежурство самую подлую воспитательницу, Валентину Михайловну, которая люто ненавидела всех нас.
Эта старая дура ночью устроила настоящую засаду возле пожарной лестницы, где схватила парней с полным пакетом еды и спиртного. Услыхав, что наш караван захвачен, мы выскочили всем скопом, пытаясь защитить ребят, стали пытаться урезонить конфликт, искали возможность решить проблему обоюдно. Но все было тщетно – воспитатель не желала идти на уступки, она осыпала нас оскорблениями, в лоб заявив, что мы «ОПУХОЛЬ ОБЩЕСТВА», которую необходимо выжигать каленым железом. Последней каплей стала фраза в адрес наших матерей, о которой я даже не хочу говорить, и этого уже никто стерпеть не смог.
Валентина Михайловна была заслуженно избита в ту ночь. Особое упорство проявила Настя, та самая амазонка с горячей кровью. Она расшибла бутылку водки об дурную голову воспитательницы, и это стало началом конца для всего костяка приюта. Кузя уже на следующее утро был отправлен на учебу в соседний город, а всю вину за произошедшее взяла на себя Настя. В то утро я видел ее в последний раз. Она курила на крыльце, а мы с ребятами отправлялись в школу с поникшими головами.
– Саша! – окликнула она меня, докуривая сигарету.
– Что?
– Саш… Ты, главное, человеком оставайся!
Больше Настю я никогда не видел. Вернувшись после школы, мы узнали, что за ночное происшествие ее, по решению комиссии, отправили сначала в спецприемник для несовершеннолетних, а уже оттуда, спустя время, отправили в ту самую спецшколу Екатеринбурга. Забегая вперед, скажу, что позже из той спецшколы придет письмо, а в нем фотография Насти. Ее долго будут показывать всем воспитанникам приюта в назидание непокорным.
На том фото она, в нелепой одежде, стоит одна у кирпичной стены, в руках держит платок, а на голове абсолютно нет волос…