? Чью? Как? ЗАЧЕМ??? Рука сама собой, дрожа от обуявшего девушку страха, продолжала тянуться к этой то ли имитации, то ли, как уже с ужасом думала она про себя, реальной человеческой голове. Хотелось ощупать волосы. Они тоже оказались подозрительно похожими на настоящие: жесткие, густые, чуть жирноватые у корней и пыльные на ощупь, словно их обладатель не пользовался шампунем как минимум пару-тройку дней. Поймав шальную мысль, Лима не удержалась и, аккуратно отделив от шевелюры один волосок, резким движением вырвала его.
Голова ойкнула басом и открыла глаза.
Лима отпрянула и отшвырнула выдернутый волос подальше, как если бы он в любой момент мог взорваться, а потом, все так же продолжая сидеть на попе, быстро перебирая и отталкиваясь ногами, стала пятиться прочь, подальше от страшной и непонятной штуки, которой была для нее черноволосая голова. Глаза у нее, кстати, были ожидаемо темными – то ли темно-карими, то ли черными, в зыбкой полутьме было не понять, – и они пристально следили за судорожными движениями девушки, которая уже дрожала, даже не пытаясь скрыть своего страха.
Через пару минут темные глаза снова закрылись, но менее страшно не стало. Лима сидела на асфальте и не могла подняться, как ни хотелось ей пойти домой: ноги ее попросту не слушались. «Интересно, а почему во дворе никого нет? – отстраненно подумала она. – Поздно, конечно, но не настолько же, чтобы совсем ни одной живой души?» Да, это было очень странно. И очень неприятно. Если бы сейчас кто-нибудь из соседей возвращался домой или выходил гулять с собакой, она бы попросила о помощи, чтобы довели ее до квартиры, а заодно и посодействовали в принятии решения по поводу все еще лежавшей на газоне головы. Но никого не было, а значит, справляться нужно было как-то самой, своими силами.
Дыши, Лима, дыши… Спокойно. Вдох-выдох. Вдох-выдох. И еще. Вдох-выдох. Ты молодец. Дыши. Медленно. Спокойно. Просто дыши. Ффуууух…
Воздух со свистом втягивался в ее грудную клетку и с шипением выходил обратно, словно какой-то малыш играл с воздушным шариком. Она сидела, дышала и слушала свое дыхание, не в силах отвести взгляд от мужской головы, все так же возвышавшейся над газонной травой. Наконец головокружение и дрожь ушли, дыхание стало спокойным само по себе, а не из-за ее принуждения, и даже собственная голова стала способна немножко о чем-то думать.