Я не знал, рискнёт ли консервная морда прикоснуться резцом к
гербу на моей груди, но проверять не хотелось.
– Ты ювелирно давай, пацана не порежь!
Зигу было весело, а Лоргхан даже выехал вперёд вместе с креслом
и уставился на нас с видом естествоиспытателя.
Тоже мне, старший по званию…
Придурок-консерв, растопырив грабли, потянулся к гербу
голубовато светившимся резцом. Он не рассчитается, если коснётся
меня. Но в ЧП с компрессионкой буду виноват я, это не по Уставу –
расхаживать по кораблю в лётном костюме.
Руки у меня были сложены за спиной. Но не ноги. Я пнул консерва
легонько, даже не в пол силы, а шутя, так, чтобы наверняка ничего
не сломать. Вот только компрессионку не учёл, и нечаянно вышло
примерно плюс семь к моему первоначальному усилию.
Куштовски, взвыв от боли, полетел через весь кабинет, прямо в
стену, в аккурат между картиной с голубыми крапинками – голо дало
сбой, и пейзажем на тему звёздных полей.
В полёте ноги консерва выписали в воздухе какое-то экзотическое
па, зацепились за столешницу и… Эксклюзивный стол Зам.поЛича
вспыхнул, заиграл радугой трубочек, а потом зашатался и рассыпался
на сотни мелких фрагментов!
Хэд! Только этого мне не хватало!
Консерв, забрызганный флюоресцирующей жидкостью, подарочным
мешком осел в углу.
– Скотина, ты охренел? – связист сделался такой радостный,
словно только и мечтал о погроме в кабинете Зверюги.
Он хрюкнул и кинулся на меня дуром, в попытке… забодать, что
ли?
Отступать мне было некуда, да уже и незачем. Сияние
люминесцентной жидкости померкло, стол стал похож на грязную лужу с
обломками трубок, а по далтиту стены патиной проступало зеленоватое
пятно, под которым тонко скулил консерв.
Кинуться на меня связист успел, но и только. Поворот, инерция… и
Зиг полетел прямо в безопасную в плане картин дверную мембрану.
Она раскрылась ему навстречу, и связист угодил прямо в
брезгливые объятья Зверюги!
Лоргхан вскочил с кресла, мимикрируя из крысы в
Зам.главтеха.
Меня трясло.
Нет, я понял уже, что натворил, но как было удержаться от смеха,
глядя на Зам.поЛича? Вздыбленная чёрная шевелюра колечками,
аристократически-бледная рожа, и связист-недоросток на благородных
руках!
В бешенстве ДиРамос-младший даже не заметил, что повторил мой
манёвр, отшвырнув от себя мелкого бандака в ту же часть стены, где
едва начал приходить в себя Куштовски.